Эликсир - страница 19

Хиф остановился в дверном проеме, обернулся и сказал:

– Или бекон можно заменить на пару сосисочек.

– Хиф, да иди уже! – почти привстал со своего места я.

Люксен подошел к нему и, положив руку на его плечо, успокоил:

– Артист, я обещаю, мы доделаем все дела здесь, и я угощу вас всех сытным обедом. Боюсь, что завтрак мы уже точно пропустили. Договорились?

Хиф замолк и затем, повернувшись ко мне и указывая на Люксена, выдал:

– Вот как надо уговаривать. Договорились, здоровяк, по рукам!

Хиф повернулся и пошел в офис Элнорина, и под звуки закрывающейся двери было слышно его еле различимое: «Артист, а что, неплохо звучит».

Мы сидели молча, но вопреки моим ожиданиям, оглушающая тишина была еще хуже, чем занудства Хифа. Периодическое «кап-кап-кап», доносящееся из вентиляции прямо надо мной, как по наковальне, било по моим ушам. Я не мог собрать все свое внимание и подумать о более важных на текущий момент вещах и хоть как-то подготовиться к предстоящему испытанию. Подумал, что смогу отвлечься и мысленно отправиться в любимое место – в библиотеку. Прочувствовать не пустую, как здесь, тишину, а насыщенную вековыми знаниями. Ощутить запах бумаги и чернил на ней, услышать еле слышное шарканье ног и шорох переворачиваемых страниц. Я стал представлять:

«Передо мной…кап…открываются двери…кап…библ…кап-кап…».

Боги, это невыносимо!

Решил, что лучшее, что я могу сейчас сделать – это поддаться текущим обстоятельствам, слушать доносящееся сверху монотонное капанье воды и представлять, как она собирается в небольшую лужицу, смачивая бетон. Гуляющий в вентиляции ветер доносил до меня этот характерный, по-своему вкусный запах мокрого бетона, который я с детства обожал. Мало-помалу однообразное капанье перестало раздражать и сделалось убаюкивающим ритмом метронома.

Звук открывающейся двери выдернул меня из сна, в который я и так не успел до конца провалиться, и заставил всех ожидающих дернуться на своих местах.

– Ты последний, – услышал я радостный голос Хифа, обращенный ко мне.

Прошло минут пятнадцать, не больше, или мне так показалось. Как бы то ни было, я молча встал и прошел в открытую дверь под легкое пританцовывание выходящего Хифа и под его же напутственное похлопывание меня по спине.

Дверь закрылась, и передо мной предстал все тот же пустынный кабинет размером в пол-этажа с небольшим возвышением в треть этой комнаты, к которому вели две невысокие ступеньки. Ближе к окнам, за узким, но длинным столом, величественно сидел Элнорин, ожидая меня.

– Проходи, Вирион, присаживайся, – указал он на стул напротив себя.

Говорил он вежливо, приветливо и негромко, однако слышал я его отчетливо, будто он находился в метре от меня, а не на другом конце комнаты. Сегодня здесь не было ни лиан, ни деревьев, так что мне не пришлось плутать по иллюзорным джунглям.

– Итак, чего ты хочешь? В чем твоя просьба? – перешел он сразу к делу.

– Если честно, я так и не смог к чему-то прийти и что-то выбрать, – досадовал я. – Понимаете, с детства я любил четкость и определенность во всем. И как только начал заниматься наукой или во всяком случае тем, что считал наукой на тот момент, у меня зародилось стремление к познанию неизвестного. Это как постоянный зуд, который не проходит, как бы сильно ты не чесал. Как неутолимый голод, который преследует изо дня в день. Никому не понять этого. Вернее, не думаю, что кому-то удастся понять меня больше, чем моему учителю. Но теперь его, то есть ее, к сожалению, уже нет. Я всегда был одиночкой, и это меня вполне устраивало, – на долю секунды мне показалось, что на последних словах на искореженном лице Элнорина проявилась легкая улыбка. – Видите ли, – постарался сосредоточиться я, – у меня всегда был план, и я всегда знал, что мне необходимо делать. Каждый день, каждый год я шел к своей цели, зная, куда меня ведет выбранный путь. Но все, что происходит в эти дни… Я не привык так. Я не успеваю определить, к чему может привести тот или иной выбор. Все перевернулось вверх дном, и мне никак не удается адаптироваться.