Потом я позвонил Эмери Ромито и сказал ему, что он должен будет забрать Валери Лоун в Беверли Хиллз в шесть тридцать.
Смокинг. Он фыркнул, и я понял, что у него нет денег, чтобы взять смокинг напрокат. Тогда я позвонил в студийный костюмерный цех и поручил им отправить кого-нибудь в Санта-Монику… чтобы одеть его по нынешней моде, никаких отложных воротников а-ля Двадцатые, и все это время меня продолжало трясти.
Тогда я пошел и снова принял душ – горячий душ.
На моем теле он казался ледяным.
Я слышал, как звонит телефон, слышал шум воды в душе, и добежал до телефона, когда звонивший уже собирался повесить трубку. На полу было множество мокрых следов, которые исчезали в ванной, откуда я, собственно, и явился.
– Да, кто? – заорал я.
– Фред? Это Спенсер.
Сноска: О депрессии. Когда ты только что получил известие из налоговой о том, что необходима перепроверка твоих доходов за 1956–1966 годы, чтобы убедиться в правомерности освобождения от налога на развлечения в размере 13 000 долларов в год; когда тебе звонят из общества защиты животных и просят заехать к ним для опознания тела в их холодильной камере, и при этом твоего любимого бассет-хаунда они описывают так, словно его провернули через мясорубку; когда твоя жена, с которой ты давно не живешь и которую в прошлом месяце просто трахнул по случаю, взяв на себя расходы по разводу, звонит тебе и говорит, что беременна, причем от тебя; когда начинается Девятая мировая война, и на твой дворик обрушивается напалм; когда тебя внезапно пленила самая сильная простуда в жизни, а левый угол рта потрескался, и простата снова начинает барахлить, выделяя блестящие капли отвратительной зеленой субстанции; когда все это соединяется в одну гигантскую цепь ужасов, угрожающих послать тебя в бреду на концерт Джо Пайна или Лоуренса Велка, тогда и только тогда тебе звонят агенты вроде Спенсера Лихтмана.
Словом, паршивее некуда.
Новые ужасы! Я застонал. Новые ужасы!
– Эй, ты там, Фред?
– Я умер.
– Слушай, я хочу поговорить о тебе.
– Спенсер, умоляю. Я хочу поспать, лет этак семьсот.
– В разгар напряженного трудового дня?
– Дай мне поспать.
– Я хочу поговорить о Валери Лоун.
– Приезжай ко мне.
Я повесил трубку. Волчья стая неумолимо приближалась. Я позвонил Крузу. Он был на совещании. Я сказал Роуз, чтобы она его вытащила. Она послала меня нахрен. Я вежливо поблагодарил и вернулся в душ. Холодный душ. Горячий душ. Холодно, жарко, холодно: если мое настроение и дальше продолжит скакать от плюса к минусу, наступит время двусторонней пневмонии. (Я мог бы назвать это маниакально-депрессивной фазой, если бы мое настроение не менялось от депрессивного к мега-депрессивному. Без малейшего намека на маниакальность.)
Надев толстый черный пластиковый пояс для похудения с отсеками, заполненными песком, который гарантированно избавит меня от пяти фунтов смальца, и завернувшись в махровый халат, я налил себе на кухне холодного чаю.
Кубиков льда не было. Классический холодильник холостяка: банка вишен для коктейля, открытая упаковка сливочного сыра «Филадельфия» с растущим на нем грибком, два полуфабриката для разогрева – гавайские креветки и стейк «Солсбери» – плюс банка сгущенного молока. Если Джули не выйдет за меня замуж или не станет заботиться обо мне, меня наверняка найдут издохшим от голода, лежащим в углу, сжимающим пустую коробку из-под крекеров «Ритц» однажды утром, когда придут узнать, почему я не заплатил арендную плату за два месяца.
