– Изольда, Изольда утонула, – повторял он бессмысленно.
Он, задыхаясь, подбежал к толпе, стоявшей кругом, протиснулся, сильно толкнул кого-то и с ужасом наклонился над лежавшей на мокром песке девочкой. Но это была не Изольда. Черные, короткие, мокрые волосы падали ей на лоб, маленький нос странно побелел, лицо было спокойно, как-то особенно спокойно, и даже открытый посиневший рот не нарушал выражения покоя и какой-то особенной ясности и чистоты. Ее черное трико еще не успело просохнуть, и вода стекала с него на песок. Худые детские ноги были стыдливо сжаты, руки широко раскинулись.
Не Изольда. Кромуэль поднял голову, взглянул на небо, вздохнул и вдруг, чувствуя какое-то радостное освобождение, громко засмеялся. И сейчас же растерянно оглянулся, но никто не слышал его смеха.
– Доктор, доктор, вот доктор!
Господин в сером костюме встал на колени около девочки и прижал ухо к ее мокрой груди. Все смотрели на него. Может быть, еще спасут? Но господин в сером костюме покачал головой и встал, счищая песок с колен:
– Ничего не поможет. Разрыв сердца.
– Умерла? – Из-за чьего-то плеча совсем близко вынырнула голова в зеленой резиновой шапке, натянутой на уши.
Большие светлые глаза сузились от любопытства и ужаса.
– Умерла?
Изольда. Это она. Он нашел ее. Он пододвинулся к ней и взял ее за локоть. Она посмотрела на него все с тем же любопытством и ужасом.
– Умерла? – снова спросила она.
Рука ее дрожала. Она стояла рядом с ним, совсем близко, в ярко-зеленом, еще влажном трико, от волнения поджимая то одну, то другую ногу.
По пляжу со стороны скал бежала женщина. Она бежала быстро и неровно, ее белое платье поднялось на коленях, из-под него были видны розовые подвязки с металлическими пряжками. Туфли на высоких каблуках увязали в песке. Она бежала, выбиваясь из сил, прижимая к груди клубок шерсти с длинными блестящими спицами, словно в этой шерсти и спицах было все ее спасение.
Толпа расступилась перед ней.
Кромуэль взял Изольду за локоть:
– Пойдемте. Вам не надо этого видеть.
Она покорно дала себя увести.
Около купальни он сел на песок. Она села рядом с ним:
– Ее должны были спасти! Как же ее не спасли? – Губы ее дрожали. – Это ужасно.
– Да, это ужасно. А вы осторожно купаетесь? Обещайте мне быть осторожной.
Она не удивилась, что этот незнакомый мальчик просит ее что-то обещать ему.
– Обещаю вам, но ее должны были спасти, – сказала она быстро. – Ей было только двенадцать лет. Она отлично плавала. Отец ее вчера вечером приехал из Парижа.
Она обхватила колени руками. Ногти ее маленьких загорелых ног были ярко налакированы.
«Зачем это?» – подумал он смутно.
Она все еще смотрела в ту сторону, где лежала мертвая девочка. Он видел только ее голову, обтянутую зеленой шапочкой, и кусок загорелой щеки.
– Это ужасно, – снова заговорила она, но голос ее звучал уже спокойно. – Вы англичанин? – Она обернулась к нему. – А я русская. Как вас зовут?
– Кромуэль.
– Кромуэль? Это в честь того? – спросила она, вспоминая что-то, и показала рукой назад, будто там, за ее плечами, стояли прошедшие века.
– Да, в честь того.
– Ваши родители, должно быть, хорошо знали историю?
– Должно быть. – Он улыбнулся. – А вас как зовут?
– Меня – Лиза.
Он покачал головой:
– Нет, вас зовут Изольда.
– Изольда? Кто это такая?
Он протянул ей книгу:
– Вот тут про вас написано. Возьмите прочитайте.
– Про меня? – Она открыла книгу и прочла заглавие: «Тристан и Изольда».
