Линда Кристал сидела на заднем сиденье такси, скрестив ноги, чтобы скрыть нервную дрожь. Её стандартная униформа для студентов «Хиллкреста» выглядела на ней странно непривычно – бежевый пиджак, белая рубашка и темная юбка. Волосы были завиты наспех, а лицо отражало усталость, скрытую лишь легким слоем пудры.
Такси мчалось по заледенелым улицам, усыпавшимся солёной крошкой и чёрным снегом. Дворники с натугой скребли по стеклу, оставляя мутные разводы. Линда невольно взглянула на боковое зеркало – её отражение было бледным, как у фарфоровой куклы, запертой в витрине. Блестящие сапоги Santoni касались пола, и этот маленький контакт с реальностью раздражал.
– Здесь налево, – её голос прозвучал ровно, но внутри она уже готовилась к столкновению с прошлым.
В прошлом Линда Кристал была иконой. Её любили, завидовали, ненавидели. Теперь её имя было табу, её фотографии, ещё недавно украшавшие обложки журналов, исчезли с прилавков. Скандал с её именем отнял у неё всё. Она чувствовала их взгляды, даже не выходя из машины.
Личная машина с шофёром? Забудь. Место в престижном люксовом отеле? Теперь она жила в Бруклине, деля квартиру с Лорел Кингсли – своим модным агентом. Но назвать это место домом Линда не могла. Квартира выглядела как глянцевая реклама жизни, в которой она не хотела участвовать. Стены пестрили кислотными оттенками, как будто дизайнер вдохновлялся последними показами Balenciaga и Versace одновременно. Глянцевые поверхности отражали каждый луч света, создавая иллюзию бесконечного пространства, но на деле это была просто клетка, пусть и модная.
Мебель – строго по трендам: диван из блестящей кожи цвета электрик, прозрачный стеклянный стол, на котором даже отпечатки пальцев выглядели частью дизайна. Шкаф с зеркальными дверцами, растянутый во всю стену, чтобы создавать эффект двойного пространства, но Линда видела в нем только удушающее напоминание о том, что она заперта здесь.
Самым невыносимым для неё было буйство деталей: ковёр с психоделическим узором, лампы, меняющие цвет по настроению, неоновые вывески с пафосными надписями вроде Live, Laugh, Love или No Bad Vibes. Казалось, что эта квартира была создана для бесконечных вечеринок, но два месяца под домашним арестом превратили её в роскошную тюрьму.
Её спальня – будто выставочный зал для инфлюенсеров: кровать с бархатным изголовьем цвета фуксии, массивное кресло, настенные панели с динамиками, которые автоматически включали подборку модных треков, как только она входила. Но Линде не нужна была вся эта глянцевая мишура. Она ненавидела каждую деталь, каждый безвкусный намёк на богатую жизнь, которая теперь казалась ей не просто пустой – удушающей.
Но это было не самое страшное. Скандал, разразившийся после её ареста, похоронил её карьеру быстрее, чем любой плохой пресс. Неделя моды в Милане? Её даже не пригласили. Нью-Йоркские дизайнеры предпочли не связываться, а когда Анна Винтур перестала отвечать на звонки, стало окончательно ясно: индустрия отвернулась от неё. Её фотографии исчезли из глянца, а бывшие «подруги» делали вид, что не знают, кто она такая.
Линда привыкла к статусу, к обожанию, к вечному присутствию в центре. Теперь она – изгой. Ночами она лежала в темноте и думала о том, насколько легко мир отказывается от своих икон. Насколько быстро.
