Мой первый раз. Теперь я как Женька. Это к лучшему.
— Здравствуй, Катя. Как ты себя чувствуешь?
Надо мной нависла медсестра. Я её когда-то знала, но не помнила имени. У неё квадратное суровое лицо и жидкие волосы с сединой. — Сёстры твои пришли. Встать сможешь?
— Да, конечно, — испугалась я. — А что случилось? Меня нашли в лесу, да?
Я поднялась, обнаружив, что лежала голая. Почти всё тело залеплено пластырями, обработано зелёнкой.
У женщины печальные большие глаза, казалось, она заплачет.
— Сейчас собирайся, пожалуйста. Сестра твоя хочет забрать тебя отсюда. Подписала документ. Мы, конечно, тебя отпустим, но тебе же восемнадцать. Это ты должна подписывать. Я не понимаю почему, — она не договорила, всплеснула руками и ушла, оставив меня одну.
Я оглянулась по сторонам. Три койки заправлены и пустовали, за окном темнота. Но это наверное раннее утро, а не вечер, потому что чуть-чуть светало. На втором этаже больницы можно было увидеть небо.
Моя одежда лежала на тумбочке.
Что там опять Женька устроила? У меня ничего не болело, из-за чего они меня так забинтовали? Ирбис сказал, что боли я не почувствую, а вот ссадины будут заживать долго. Потому что я человек.
Я не против того, что человек.
Натянула трусики, а лифчик решила не надевать, потому что мне всю грудь залили этой дурной зелёнкой. Тёплые колготки, платье шерстяное, очень красивое. Женя мне выбирала - бежевое с коричневыми орнаментами, под мои глаза подходило. Сапоги стояли в бахилах. Застегнула молнии. Больше ничего не обнаружила, пошла на выход.
В коридоре стояли женщины, пациентки в халатах. Они стреляли глазами, показывали на меня пальцами и шептались. Я от них пошла вперёд, стараясь не стучать каблуками. На посту две медсестры, взрослые женщины посмотрели на меня зло.
— Здравствуйте, — поздоровалась я.
Они не ответили. Одна отвернулась и ушла, другая состряпала неприятную физиономию и села за стол, сделала вид, что пишет.
На весь коридор раздался голос Женьки. Она скандалила с врачом.
Я поспешила к сёстрам. Заметив меня они замолчали.
Ксюша вышла мне навстречу. Глаза большие, заплаканные. Быстро накинула на меня пальто и перекинула через плечо мою сумку, с которой я приехала. У Ксении был маникюр хороший, а теперь два ногтя сломаны. Пряча от меня слёзы в голубых глазах, она застёгивала моё пальто дрожащими пальцами.
— То есть вы не выдадите справку?! — отвлеклась Женька, тоже на каблуках и в пальто. Мы только так одевались.
— Если ты уходишь из больницы, какую я тебе справку предоставлю?
— Вы охренели что ли?! Я же приеду, в прокуратуру напишу на вас, на всех, — Женька указывала пальцем на всех присутствующих медицинских работников.
— Ксюша, что случилось? — тихо спросила я у средней сестры, пока старшая ругалась.
— Мама умерла, — тихо ответила Ксюша, и у меня ноги подкосились. Сестре пришлось меня подхватить и усадить на стоящий рядом стул.
— Когда? — уставилась я в небесные глаза.
— Как только ты в магазин ушла, так и умерла. Уже похоронили.
— А сколько же я спала? — ошарашенно выдохнула я.
— Четыре дня, — пожала она плечами. — Всё, пошли отсюда.
— Уроды! Вы все уроды! Думаете прикроете их?!
— Кого? — тихо спросила я у Ксюши.
— Не беспокойся ни о чём. Мы обо всём позаботились.
— Ксюшенька, — плакала я, потому что Ксюша сама плакала.
— Вот, держи, — сказала средняя сестра и всучила мне кошачью переноску, которую я сразу не заметила на полу.
