– И не говори, сынок, райское местечко! Крабов хоть отбавляй, фрукты растут, будто сама Эллария помогает нам, одно плохо – вся молодёжь ушла… Матеус последний из детей остался. Видишь ли, горы дают нам защиту, но и отрезают от внешнего мира, редкие торговцы приплывают к нам на плотах из-за косы. В основном за панцирями и мясом крабов, но и их добывать скоро станет некому.
– На плотах? За панцирями крабов? Эллария?! – оживился парень. – Вы думаете, что она существует?
Дед Гастод в удивлении раскрыл рот и вытянул руку ладонью вверх:
– Всю жизнь живу на Тефтонге и ни разу не сомневался, что она существует. Пошли-ка дружок, Вариллия напоит тебя настойкой фиалки трёхцветной. У тебя жара нет, случаем? Дай-ка проверю, – дед встал со стула и, опираясь на стол, подошёл к Комену, чтобы потрогать лоб. – Вроде негорячий… Досталось же тебе, искатель приключений…
– Я в порядке! Извините… Это ваше дело, и я должен быть благодарен за гостеприимство.
Дед долго с грустной улыбкой смотрел на Комена. Здоровый глаз прыгал с лица на волосы, с волос на одежду и задержался на левой руке. Альбос тоже невольно взглянул на руку, и зрачки его округлились. Печати – гордость и сокровище Комена, потухли, оставив лишь блёклый след. Теперь они выглядели скорее как незаурядная и порядком выцветшая татуировка.
– Эээ, это, я могу объяснить! – сглотнув образовавшийся в горле ком, сказал Комен.
– Не надо, сынок, меня не волнует твоё прошлое, тебе и так уже достаточно досталось. Только пообещай мне одну вещь, за это я стану относиться к тебе как к родному.
Альбос растерялся:
– Но… Как я могу пообещать что-то, не зная о чём речь?
– Не бойся, я ничего не стану требовать. Матеус – мой внук, помог тебе. Кроме него у меня почти никого не осталось. К тому же он очень добрый и доверчивый парень, – Гастод подошёл к ведру с чистой водой, зачерпнул и не спеша отпил. – Я прошу, чтобы однажды ты отплатил ему той же монетой. Пусть это будет через месяц, а может год, неважно.
– Уважаемый Гастод, я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, правда, но я ничего особенного не умею, поэтому, извините, я не уверен…
Дед опустил черпак в ведро и повернувшись внимательно осмотрел гостя:
– Ладно, может быть, я многого прошу. Я вижу, ты доел, идём-ка…
Старик не успел договорить, как с улицы донеслись голоса и в дом вбежал радостный Матеус:
– Деда, деда! К вам с утопленником пришла баба Варка! Ха! Я сбе́гал и рассказал, что спас человека!
– Дорого́й Гастод! – низенькая старушка приветствовала выходящего из хижины деда. Опираясь на тонкую резную тросточку из древесной ветки, она широко улыбалась. Одета она была в поношенное серое холщовое платье и красный платок на голове. На ногах из-под полы платья проглядывали растоптанные сандалии. Шею украшало длинное ожерелье с резными кубиками, сделанными из такого же красного дерева, как и трость. Рядом со старушкой переминался с ноги на ногу бугай с косым взглядом и взъерошенными волосами. Комен подумал, что здоровяк пришёл за ним, и в ожидании неприятностей остановился в тени, под навесом у входа в дом.
– Варка, дорогая, как я рад тебя видеть! Мой дом всегда открыт для тебя, как сердце искателя открыто взору птицы Эбису! – старик расправил плечи и разгладил бородку. Комену показалось, что он вдруг стал выше и моложе.
– Проходите скорее, наш завтрак ещё не остыл! – зазывал Гастод.
