Ельник - страница 17

– Мама, мама, это чудовище! – Лада залилась слезами, и сестре было хорошо видно, что это не актерская игра, а самые настоящие слезы. – Он мне сейчас руку сломает, матушка!

– Замолчи. Нечего лезть к сестре.

Сердце Мары бешено заколотилось: неужели даже мама признает власть ее охранника? Неужели он настолько могуч и силен, что сама княгиня не будет перечить его тяжелой руке?

– Да как же так, маменька! – Лада почти завопила, но уже не дергала рукой – кисть бессильно висела в хватке Дауда. – Что этот урод себе позволяет?!

– Он хорошо выполняет свои обязанности. Охраняет твою сестру с потомственным даром. Беспрекословно. Так что тебе теперь придется поубавить пыл. – Мама посмотрела сначала на Дауда, а потом перевела умиротворенный, даже довольный взгляд на Мару. – Командуй ему. Он будет слушать.

Мара поджала губы и нерешительно посмотрела вверх, на лицо Дауда. Оно было все таким же неподвижным. Лада, не в силах больше терпеть унижение и боль, рухнула на колени, почти повиснув на руке в тисках телохранителя. Маре даже стало жаль сестру: она хрупка и беспомощна по сравнению с гигантом Даудом.

– Дауд, отпусти ее.

Пальцы его разомкнулись, как медвежий капкан. Рука Лады рухнула на пол: на запястье виднелся красный, а местами уже и пурпурный след мертвой хватки. Сама того не осознавая, Мара улыбнулась, и в этой улыбке таился неподдельный детский восторг.

Благодаря своему дару Мара получила Дауда – существо, которое может сделать ее жизнь предсказуемой и безопасной. Но вместе с тем, дар являлся для нее и огромной, порой неподъемной обязанностью.

Выращивать растения на самом деле не легко, хотя для этого есть все необходимое. Земля Еловой крепости, где и родилась Мара, богата на семена. В почве можно почувствовать все: от зачатков пшеницы до дубовых желудей. Благодарить стоило прабабушку Мары и других женщин в ее роду: именно они эти семена посеяли, чтобы почва вечно оставалась плодородной. Растения умны. Стоит только создать лес, и он будет сам поддерживать себя: удобрять опавшими листьями, переплетаться корнями и кронами, разносить свои семена по ветру, через зверей и птиц. Куда сложнее пришлось прародителям Мары, которые воссоздавали семена из ничего, сплетая мельчайшие частицы земли и воды, расставляя их в нужном порядке, как конструктор. Эта точечная работа никак не давалась юной княжне.

– Попробуйте сосредоточиться.

Бессмысленная и пустая фраза учителя Арая звучала так часто, что Мара могла угадать, когда он ее произнесет. В руках он держал многочисленные потрепанные тетради прабабки – она самолично от руки писала инструкции потомкам, чтобы те могли воспроизвести ее искусство. Писцам она не доверяла. Арай же сам, разумеется, не мог выращивать семена из пустоты, да и вообще садоводством не занимался. Он лишь руководил образованием Мары: учил читать, писать, считать, танцевать (сам он это делал скверно), манерничать и, так уж вышло, пытался развивать в ней способности к выращиванию.

Семя никак не могло сотвориться. Мара просто не понимала, как сплести землю, расчленить ее на маленькие, недоступные глазу части, свить их с водой, как паук вплетает муху в паутину. Энергия ощутимо струилась из пальцев, но бесцельно уходила в горшок с почвой из ельника. Почва пуста. Пустота – ощущение неприятное, неописуемое, гнетущее.

– Нет. Никак.

Арай вздохнул и со скрываемым негодованием бросил и так потрепанные исписанные листы на стол. Этот стол и без того завален документами, учебниками и разными пергаментами.