Элохим - страница 45

Николай отодвинул стул и сел обиженно боком в позе непонятого гения.

– А теперь коротко и ясно объясни мне, что за величайший момент истории. У меня каждый день – величайший момент истории. Только прошу тебя, без мудреных слов. Коротко, в двух словах.

– В двух словах хочешь? Хорошо. Вот тебе два слова: идет Имману-Эл!

– Кто, кто идет? Имману-Эл!? Это еще кто? Новый иноземный цезарь?

– Нет, не иноземный. А Великий Царь иудеев и Высший Священник Эл Элйона.

Только теперь у Ирода возник интерес.

– Что, идет против меня? Кто его поддерживает?

– Никто.

– Откуда он идет? Не из Египта ли, случайно?

– Нет, не из Египта. Он еще не родился.

– Ты что, в своем уме? Или меня за идиота принимаешь?

– Нет, царь. Мешиах родится согласно Великому Тайному Предсказанию Мелхиседека.

– А, постой. Так ты про Мешиаха. Вспомнил. Симон что-то мне говорил о каком-то предсказании, известном только Сеган ХаКодешиму.

– Вот именно. Ныне наступило время его исполнения. Потому и пришел Коген Гадол. Но он не верит в Мешиаха.

– И правильно делает. А ты что веришь?

Николай разделял эссеанскую веру в Мессию, хотя и был не иудеем, а эллином.

– Да. Я верю.

– Дело твое. Ну расскажи мне коротко о нем.

– Коротко не расскажешь. Это Мешиах! Помазанник!

– Хорошо, тогда отвечай коротко на вопросы. Кто он и чей он сын?

– Он сын Эл Элйона. Родится в доме Давида, как предсказывали пророки.

– Опять ни х*я не понял. Он кто, сын Эл Элйона или Давида?

– И того и другого.

– Они что вместе одновременно, так сказать, одну и ту же женщину, ну сам понимаешь? Или Он сначала его, а потом тот как бы ее, ну понимаешь, чтобы передать дальше святое семя?

– Царь, это худшее богохульство, которое мне доводилось слышать за всю мою жизнь.

– Ну подожди, подожди! Я не богохульствую. Я ничего не утверждаю. А только спрашиваю. Из любознательности. Просто ума не приложу, как одна женщина от двух мужчин может иметь одного и того же ребенка.

– Это не совсем так. Это тайна. И никто ее не знает. Может быть, знает только Сеган ХаКодешим.

– Кстати, а Сеган тоже пришел?

– Нет, Коген Гадол пришел без него. Только с помощником.

– Ну, отлично. Ты, надеюсь, теперь не в стороне от истории и уже попал в нее. Теперь-то успокоился, «моя дрожащая левая рука»?

– Нет, царь. Нам надо подробно обсудить положение.

– Кому нам?

– Тебе, мне, Коген Гадолу и Сеган ХаКодешиму.

Ирод заметил, что Николай поставил себя сразу после царя.

– Зачем спешить. Он ведь еще не родился. Времени до хрена. Успеем. Я теперь устал. Надо немного поспать. Иди и запиши наш разговор.

– А что сказать, Коген Гадолу?

– А что, он просил тебя доложить о себе?

– Нет.

– Ну не дергайся тогда. Оставь его в покое. Пусть сидит себе со своей дочерью. Посидеть с дочкой всегда приятно. Не так ли?

У Николая не было ни жены, ни детей. «Книги – мои дети».

– Впрочем, тебе не понять, – промолвил грустно Ирод.

Вернулись тяжелые мысли о Соломпсио, осознание безысходности, в которую она его поставила. Николаю как-то удалось на время вывести его из этого состояния. Он себя ощутил в своей стихии – в иудейской политике. Но теперь вновь погрузился в омут своих терзаний.

– Постой, Николай!

Николай уже был у дверей. Обернулся. В глазах блеснула надежда.

– Впрочем, ты прав. Нам надо хорошенько обдумать вопрос о Мешиахе.

Николай расплылся в самодовольной улыбке.

– Скажи Симону, что приеду в Храм вечером. Поедешь со мной. По дороге и выложишь мне свои мысли о Мешиахе.