Элохим - страница 60

Царь взял золотую чашу с вином, сделал два глотка и продолжил так же тихо, как начал. Но все, кто знали его хорошо, понимали, что это – лишь затишье перед бурей.

– Сегодня важный день в нашей жизни. Я, Симон и рабби Иссаххар только что одобрили обновление нашего Храма. Рад сообщить, что строительство начнется не позднее начала лета. Предстоит громадная работа. Но не это пугает меня. Не первый раз я берусь за крупное дело. Крепость в Масаде, Дворец, в котором вы находитесь, подтверждают мои слова. Почти завершено строительство одного из крупнейших портов в Великом море. Только вчера я вернулся из Цезареи. Порт захватывает дух своей красотой и великолепием. Нет, не это меня беспокоит. Меня беспокоит другое. Рим благоволит нам. Соседи уважают нас. Мы наслаждаемся долголетним миром и процветаем. Это, с одной стороны. Но с другой, среди нас еще есть люди, которые недовольны моим царствованием. До сих пор фарисеи и саддукеи отказываются принести мне клятву как своему царю.

При воцарении Ирода около 6000 фарисеев отказались присягнуть ему[38].

– Отказываются не по причине неверности тебе, а по соображениям веры, – сказал Первосвященник. – Наша вера запрещает приносить клятву.

Царь взорвался. Словно ждал искры.

– Что ты тут вешаешь лапшу мне на уши! Вера!? А что, у меня нет веры!? Вера верой, а политика политикой! Даже, ты, мой собственный тесть, отказываешься принести мне клятву. Что говорить о других!? А знаете, во что мне обходится малейшее неверное телодвижение внутри царства? Моя бывшая теща взяла и нацарапала письмецо царице Клеопатре. Всего лишь одно письмецо какой-то дуры! И чем это кончилось!? Пришлось уступить свои плодоносные рощи под Иерихоном этой шлюхе Клеопатре и потом у нее же их обратно арендовать! У вас даже понятия нет, какую огромную сумму я выплатил Марку Антонию, Сосию, Агриппе за все эти годы. Какие дорогие подарки сделаны им, их женам, любовницам, детям, всем этим сенаторам в Риме. Всякий раз когда я приезжаю в Рим, знаю, о чем думает там каждая собака. «С чем это приехал Ирод?». Вижу по их глазам. Все ждут от меня подарков и денег. Вам даже во сне не приснится, какую сумму я отдал Цезарю при нашей последней встрече! Сказать!? Не упадете со своих стульев!?

– Постараемся, – за всех ответил Дворцовый Шут.

– Восемьсот киккаров золотом![39]

За столом многие ахнули.

– Теперь-то понимаете, что для меня значит спокойствие в царстве?

– Да, Ваше Величество! Понимаем! – раздался чей-то голос. Кажется, Птоломея, царского казначея.

– А теперь еще эти разговоры о каком-то предсказании. Как его ты там назвал, Николай?

– Вел… вел… вел. Тай… тай… тай. Ваш… ваш…

– Остановись! Вспомнил. Великое Тайное Предсказание. Великое!? Да еще тайное!? – царь перевел дыхание. – Почему, рабби, вы скрываете его от всех! А!? Почему не посвящаете Симона в Предсказание!? А!? Почему!? Он же Коген Гадол! Ему ведь положено знать по должности!

– Это запрещено… – попытался объяснить рабби Иссаххар.

– Что? – перебил его царь. – Опять верой!?

– Нет, самим Предсказанием.

– Ну, хорошо. Почему бы тогда не передать ему Зиз Аарона? А!? Почему он должен носить подделку? А!?

– Предсказание и Зиз Аарона взаимосвязаны, – ответил рабби Иссаххар. – Зиз Аарона нельзя передать без Предсказания. Он символизирует Предсказание. Без Предсказания даже подлинный Зиз Аарона равносилен подделке.

– Что вы тут мутите воду, – вскипел царь. – Предсказание нельзя передать без Зиза Аарона, а Зиз Аарона без Предсказания. Так передайте оба сразу. И дело с концом!