– Позволь напомнить, что ты сам её выбрал, – возразил отец. – Мы лишь просим узаконить ваши отношения для общего блага. Не прямо сейчас, но...
– Позволь напомнить, – огрызнулся Шаламов, – что ты просил не связываться с ней, потому что она старовата для меня.
– Ну, ну, что ты такое говоришь! Если я и ляпнул тогда что-то, не подумав, то признаю – да, был неправ. Я же её тогда не видел. Не знал, какая она...
– Скорее, не знал, кто её отец.
– Эдик, не разговаривай так с папой! – вмешалась мать. – Он ведь не для себя, а для нас, для тебя старается.
– Послушай, ну что ты в самом деле так взъерепенился? – сменил тон отец. – Ведь вы и так с ней жили вместе и расходиться не собирались, верно?
– Ну.
– Так что изменится-то от несчастного штампа в паспорте? Уверяю тебя, ничего. Ни для тебя, ни для неё. Это лишь для нас своеобразная гарантия. И потом, подумай о ней, если на нас с матерью тебе плевать. Ей, думаешь, нужны все эти трали-вали, пожили-разбежались? Ей нужен надёжный человек, с кем можно строить жизнь. Ты можешь, глядя ей в глаза, сказать, что не хочешь и не будешь на ней жениться? Что...
– Всё, хватит, – оборвал его Шаламов раздражённо. Само собой, он так Нике сказать не сможет. Да и на родителей ему не плевать, зря отец так считает. Просто достало, что последнее время всё за него решают и ставят перед фактом: ты должен сделать это, ты не должен делать то. Не жизнь, а прямо-таки комедия дель арте, а он всего лишь дзанни.
Нет, он бы, может, ещё и встал в позу, если б Вероника разделяла его взгляды. Но она, едва пошли разговоры, даже намёки о свадьбе, так воодушевилась, что Шаламову как-то и неловко стало идти на попятную. Да ведь и правда, говорил он себе, у них с Вероникой всё хорошо, даже замечательно. Вряд ли в его жизни будет что-то лучше. К чему тогда эти взбрыки? Просто чтоб характер проявить? Ну так его, этот характер, можно будет проявить и как-то ещё, не портя при этом жизни близких людей.
Так что потихоньку он свыкся с этой мыслью. Бесило только то, что одногруппники, узнав про Веронику, отказывались верить, что он с ней не из корыстных соображений. С Шустовым он даже схлестнулся. Тот обозвал Веронику старушкой, а его, хоть и не прямым текстом, – Альфонсом.
– Люди говорят гадости, чтобы как-то себя утешить. Для таких чужое счастье – просто пытка, – успокаивала его потом Вероника, обрабатывая мазью сбитые костяшки.
12. Глава 10
Глава 10
В воскресенье собирались пойти с Вероникой к какой-то её подруге.
– Мы с Кристинкой учились в одном классе. Так что дружим уже сто лет, – рассказывала она, выводя чёрным стрелку. – Правда, последнее время редко встречаемся. У неё семья, трое детей, у меня – работа.
Она повернулась к нему и, улыбнувшись, добавила:
– И ты.
Шаламов тоже улыбнулся в ответ – Вероника с одним накрашенным глазом выглядела комично.
– Кристинкин муж, Владик, он – продюсер в театре Охлопкова. Кристинка и сама раньше играла на сцене. В театре они и познакомились, потом поженились. Пошли дети один за другим, и ей пришлось забыть, что когда-то была актрисой. Ну а Владик всё так же, в театре работает. Всё время достаёт нам билеты. И он, между прочим, тоже её младше, только на семь лет, – Ника принялась за второй глаз. – Но живут они душа в душу, хотя…
Её на полуслове оборвал телефон. Звонил отец.
– Можешь к нам сегодня подскочить?
– А что случилось? – спросил Шаламов.
