Читать онлайн Ева Голдева - Эмигранты или тоска по березкам

© Е. Голдева, 2017

© ООО «СУПЕР Издательство», 2017

Рецензия на «Дворянин»

Казалось, что совсем не произвело впечатления. И какого было мое удивление, когда я поймала себя на мысли, что постоянно думаю об этом рассказе.

Хочу сказать и скажу: Браво! Потому, что считаю очень важным, чтоб написанное нами, потом жило в читатели – не важно сколько, долго или не долго, хотя бы чуть-чуть оно должно в нем пожить и он должен о нем подумать – тогда бинго! Цель достигнута. Мы были услышаны.

По сею случаю я говорю спасибо за то, что подарили такую цепляющую, глубокую и красивую, не лишенную смысла, историю одного человека, живущего в вашей, а теперь и нашей фантазии.

С Уважением.

Маргарита Себелева

Рецензия на «Дворянин»

Начало сказочно великолепно! Написано заманчиво и многообещающе, подобно стилю барокко. Начало и описание музыкальных композиций достойны восхищения.

Надежда Мещера

Рецензия на «Официантка Лида»

Очень красиво и щемяще-нежно.

Читаешь и перед глазами встает картинка происходящего.

Так бывает редко.

Сёмочка

Рецензия на «Официантка Лида»

Как там в мультике, про попугая Кешу – «на самом интересном месте…», желаю продолжения…!

Вы очень хитрый человек Ева, всегда оставляете интригу… Хотя, может быть, надоедает сюжет и Вы его обрываете, чтобы начать новый…

Очень хороший слог и диалоги. Люблю живую речь.

Петрович Злой Белорусс

Рецензия на «Официантка Лида»

У Вас очень интересный стиль и знание предмета.

Горовой Геннадий

«Меняем реки, страны, города…

Иные двери… Новые года…

А никуда нам от себя не деться,

А если деться – только в никуда…»

Омар Хайям

Прохладным осенним днем на скамейке среди жёлтой листвы возле одного Европейского дворца одиноко сидел седоволосый мужчина. Восхищаясь красотой и величеством дворца в стиле «Барокко», он наслаждался марципановым тортиком. Длинные седые волосы, похожие на белокурый парик, фиолетовый вельветовый пиджак с жемчужной брошкой – казалось, он из совсем другого века, из века барокко и роскошных балов…

Всего сотню лет назад на эту территорию дворца вход простым смертным был воспрещен. Сюда могли пожаловать только знать и их прислуга. Тогда к дворцу подъезжали золоченные кареты, и дамы в роскошных бальных платьях, протянув руку кавалерам, выходили из кареты, а затем танцевали под классическую музыку на паркете под позолоченными канделябрами… Как писал Пушкин:

Сегодня ворота в придворцовый парк были открыты для всех. Туристы со всего мира гуляли по этому роскошному парку, шурша опавшей листвой под ногами. Кавалеры с растрёпанными волосами, облачённые в черные неопрятные куртки, дамы в джинсах и кроссовках и шумные дети со смартфонами наперегонки фотографировали местные достопримечательности. Ни от прежних балов, ни от знати не осталось и следа…

Он сидел на скамейке, слушая безумное шептание осенней листвы и надрывный плач ветра, наслаждаясь марципановым тортом и наблюдая за лебедями, проплывающими по придворцовому озеру. Белые лебеди, плавающие в синей воде, напоминали ему балерин в белых пачках.

…На часах было 2:50. Он встал со скамейки, сел на велосипед и поехал в сторону знакомого ресторана.

Атмосфера, манящие ароматы, милое приветствие сразу согревали после осенней прохлады. Здесь посетители под аккомпанемент рояля могли предаться наслаждению всевозможными сладкими лакомствами: воздушными бисквитными тортами, вкусной свежей выпечкой, всевозможными пирожными.

Он тихо подошёл к роялю и начал играть. Руки музыканта плавно, словно птицы, летали над клавишами рояля и рождали неповторимые, волшебные звуки… Клавиши рояля то плакали, будто задетые за живое, то нежно пели под ласковыми прикосновениями. То смеялись и ликовали, то негодовали, печалились и вздыхали.

Посетители предавались сладкому наслаждению нежными, тающими во рту десертами, щебеча и порой не замечая человека за роялем в вельветовом пиджаке с жемчужной брошкой. Иногда все-же ему в шляпу бросали несколько монет, оставшихся от сдачи после покупки торта и чая.

Музыкальная композиция подошла к концу. Посетители зааплодировали, а затем хозяин ресторана, как обычно, предложил ему тортик на выбор.

Он проверил шляпу. Мелочь. Люди всегда бросали лишь пару монет, а иногда шляпа оставалась абсолютно пустой…

Затем он присел за один из столов и достал блокнотик и о чём-то задумался…

…Когда-то его родители в своё время сбежали в глубинку, устроились на завод, скрывая свое постыдное для тех времен происхождение. В своё время слово „работа“ было ругательным и оскорбительным в аристократичных кругах, но они были благодарны просто за то, что выжили. В одну ночь они потеряли всё: роскошное поместье, гувернанток, драгоценности и высокий статус в обществе. Сбегая куда глаза глядели, в ту холодную суровую ночь, отец под полушубок надел тот самый вельветовый пиджак с жемчужной брошкой, который и согревал его в те суровые дни…

– Сын, учись „держать лицо“ при любых сложностях, несмотря ни на какие жизненные невзгоды – учили его родители. Когда он подрос, родители устроили его „по блату“ на завод. На заводе ему выдали серую рабочую одежду. Он стал таким, как все, таким, как все 200 работников завода в серой рабочей одежде… В серой рабочей одежде все выглядели одинаково, монотонно выполняя свою работу час за часом, день за днём, год за годом…

Работники завода часто устраивали перекур в перерывах между работой.

– Слышь, а ты чё не куришь? – спрашивали они его.

– Спасибо, товарищи, не курю я….

– Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт, – гоготали они.

– Спасибо, товарищи.

– Ишь, вежливый какой…Прям интеллигенция, – усмехались они.

…Затем в него влюбилась одна обычная фабричная девушка. Она ухаживала за ним, заботилась о нём, готовила ему и вскоре они поженились… Они поселились в простой коммуналке, кушали тушёнку, копили на телевизор, в общем, жили как обычная советская семья. А затем после рождения дочери им выдали однокомнатную квартиру в спальном районе на окраине города.

…Всю жизнь он проработал на заводе. Вместе со всеми он строил новое общество. Тяжелая работа на заводе отвлекала его от всех мыслей… И только по вечерам, втайне от всех, кушая макароны, он позволял себе непростительную наглость мечтать о чём-то другом: хотя бы одним глазком он хотел увидеть жизнь, которой жили его родители…

…Его наследство, оставшееся от родителей, было весьма скромным: осанка, вежливость, вельветовый пиджак и игра на фортепиано, которой его научила мать, заменявшая гувернантку…

…Долгое время границы были закрыты.

И вот однажды, как только границы открылись, подкопив денег, бросив жену и ребёнка и забрав все сбережения, которые он заработал на работе на заводе, он сбежал по туристической визе на Запад искать своих дворянских родственников. Сбежал навстречу своей Мечте…

Вот уже несколько лет он мечтал судиться с одним музеем, так как был уверен, что многие драгоценности, выставляемые там, принадлежали его фамильному роду. Он был уверен в своем родственном статусе одной европейской дворянской семье, и хотел просить с них наследство или содержание… Он пытался достучаться до своих предполагаемых родственников, но он не понимал их языка, да и им не нужен был предполагаемый бедный родственник, говорящий на непонятном языке…

Он наивно верил, что кто-нибудь его признает и не знал, в какие двери стучаться…К адвокатам ли, говорящим на непонятном языке, к предполагаемым ли незнакомым родственникам. Поиск аргументов и доказательств, которые ничего не меняют, долги, потраченное здоровье – казалось, он проходил все 7 кругов ада.

Как беспомощная птица, кружа в воздухе, мечась из стороны в сторону, он отчаянно пытался где-нибудь приземлиться, не зная, где его место на Земле…

…Мечта всей его жизни сбылась. Как настоящий дворянин, он жил при дворе, а точнее при дворце. Он мог сидеть на скамейке возле величественного дворца, а вечерами он заваливался прямо на скамейку парка или скверика и засыпал сном праведника, положив под голову рюкзак со скудными пожитками и укрывшись накидкой или одеялом. Он смотрел на дворец издалека и мечтал…

…Зимы в том регионе были тёплыми, и он уже забыл, как выглядел снег. Когда же ночью было холодно, он согревался дешёвым ромом. Но больше всего его грела надежда, теплившаяся в его сердце.

… Днём он подрабатывал разноской газет или игрой на рояле в ресторане, а ночью спал на скамейке возле дворца. Сладости в обмен на музыку были его основным рационом. Возможно, марципановые тортики были единственными сладостями в его несладкой жизни…

Однажды, когда он как обычно сидел на скамейке, неожиданно позвонила его жена на его маленький дешёвенький телефон:

– Ты где шляешься? Вместо приветствия она набросилась на него.

– Меня нет в городе – промямлил он в ответ.

– Срочно домой. Тебя ждут на заводе!

Он промолчал… и бросил трубку…

…Вскоре наступила зима и неожиданно пришли морозы. Он впервые за несколько лет увидел снег, очень много снега. Мороз пробирал до ниточки, и, казалось, уже никаким ромом невозможно было спастись…

…Та зима была невероятно холодной…

Лида спокойно проживала в своем тихом неприметном маленьком провинциальном городке. Отец бросил их семью, когда она еще была маленькой, и поэтому Лиде с ранних лет пришлось становиться самостоятельной, работать и заботиться о себе самой.

В этой бесконечной рутине учеба-работа-дом-дача времени на обустройство личной жизни у Лиды совершенно не было. Мужчины то ли были слишком ленивыми, чтобы знакомиться с Лидой, то ли не осмеливались подходить к блондинке, то ли по статусу бедная девушка не подходила… И так год за годом, и Лиде уже исполнилось 24 года и по меркам провинциального города, ей нужно было срочно запрыгивать в последний вагон и рожать для себя, так как женские часики неумолимо тикали. Но принцев для осуществления этой миссии, почему-то, на горизонте совсем не примечалось: все приличные мужчины были уже женаты и разобраны щенками. И только однажды, когда Лида, запыхавшаяся на работе, возвращалась домой, наглый кавказец подкатил к ней на своем коне, точнее автомобиле.

– Эй, красавица, давай я покатаю тебя на своей ласточке, – предложил он, приоткрыв окно машины.

На безрыбье Лида согласилась и сходить в ресторан, и покататься на ласточке…

…А после уже другая птица, аист, принес ей дочку через 9 месяцев…

Кавказец испарился так же внезапно, как и появился, так и не женившись на ней, и оставил ее одну с дочкой…

Когда девочка подросла, она посмотрела в зеркало и спросила маму:

– Мама, ты блондинка, а я нет. Я кавказка? Как кавказская овчарка?

– Нет, милая. Ты такая как все, – успокаивала ее Лида.

…Прошли годы. Лида работала, воспитывала дочь и очень уставала. В 32 года она была абсолютным неликвидом в своем городе. Бабушки у подъезда, лузгая семечки, любили пообсуждать ее: женщина с прицепом, да еще и кавказским, мать-одиночка, нагулявшая ребенка, залежалый товар, перезревший персик и другие приятности так и сыпались в ее сторону каждый раз, когда она проходила мимо них. Как даме за 30, даме бальзаковского возраста, ей уже хотелось надевать простыню и медленно ползти в сторону кладбища.