Марк уже готов был броситься на мастера с кулаками, но тот, заметив его, резко отпрянул, глаза его округлились от неожиданности и страха. Он был застигнут врасплох, его маска спокойствия рухнула.
– Стой! Я всё объясню! Не трогай меня! – завопил мастер, судорожно натягивая штаны. Его голос дрожал, слова путались.
– У тебя мало времени, падонок, – процедил Марк сквозь зубы, сжимая кулаки. Ярость клокотала в нём, но он старался сдерживаться, желая услышать объяснения.
– Это… это… модель гиноида, Энцелада… Года полтора назад она стояла на Пятницком шоссе…проституткой…– забормотал мастер, голос его срывался. – Девочки говорили, что она совсем не дурна, хоть и машина… Я узнал её, когда ты её привёл… и… ну… как-то так вышло… Прости… – Он опустил голову, его слова звучали удрученно и разбито.
– Что? В борделе? Какой ужас! Как там… что там происходило?! – Марк был потрясен. Он не мог даже представить себе такого. Его гнев несколько утих, уступив место ужасу и недоверию. Вопрос о его дальнейших действиях теперь стоял ещё острее.
– Да, это так! Клянусь! – прошептал мастер, глаза его были полны отчаяния и страха.
– Это не даёт тебе права делать с моим гиноидом всё, что вздумается, сволочь! – Марк едва сдерживался, его ярость всё ещё кипела. Он не мог простить мастеру то, что тот сделал с Энцеладой.
– Да-да, я понимаю… Только не надо поднимать шумиху… Я женат… Не хочу огласки… Моя жена уехала на пару дней… Я… я не смог сдержаться… Хотел развлечься… – мастер мямлил, словно оправдываясь перед самим собой. Его слова звучали жалко и отвратительно одновременно.
– Да ты издеваешься?! Извращенец! – вскипел Марк, сжимая кулаки до побеления костяшек. Его ярость достигла предела. Он чувствовал, как кровь стучит в висках.
– Подожди! Я полностью восстановил её голосовые функции! И всё за мой счёт! Только… давай без огласки… – умолял мастер, надеясь на снисхождение. Он прекрасно понимал, что его действия были ужасны, и пытался найти хоть какое-то решение. Его слова вызывали лишь ещё большее отвращение у Марка.
Марк замахнулся кулаком на мастера, готовый обрушить на него всю свою ярость. Но взгляд на беззащитную Энцеладу остановил его. Он сдержался. Вместо мести, Марк принялся одевать её, его движения были осторожными и бережными. Затем он включил Энцеладу. Её глаза открылись, она попыталась что-то сказать, но Марк прервал её: – Пока молчи.
Выходя из дома, он резко обернулся к мастеру, его лицо было искажено гневом. – Не дай Бог ты мне ещё раз попадёшься на глаза, урод! – прорычал Марк, с силой хлопнув дверью.
Он вызвал такси и, не проронив ни слова, отправился домой вместе с Энцеладой. Всю дорогу царило молчание, тяжелое и напряжённое. Дома Марк сразу же поставил гиноида на зарядку, всё ещё находясь в состоянии сильного эмоционального потрясения. Хотя время было позднее, Марк чувствовал непреодолимое желание поговорить с Энцеладой, узнать всё, что с ней произошло. Он всё ещё был на взводе, но знал, что ему нужно услышать её историю, чтобы окончательно успокоиться и понять, что ему делать дальше.
Марк долго сидел молча, глядя на мерно мигающий индикатор зарядки Энцелады. Гнев, словно приливная волна, немного отступил, уступив место глубокой тревоге и сочувствию. Он внимательно рассматривал Энцеладу, словно пытаясь прочесть в её идеально ровном лице следы пережитого ею ада. Наконец, он произнес, голос его был спокойнее, но все еще пропитанный болью: – Ну что, пожалуй, пришло время узнать про твою прошлую жизнь… Расскажи мне все, Энцелада. Не скрывай ничего. Я слушаю.
