Энциклопедия доктора Мясникова о самом главном. Том 1 - страница 53

Стратег замер. Несколько солдат вместе с Александром бросились наперерез животному, но не успели: конь уже был в десяти шагах от военачальника, когда внезапно вновь перешёл на шаг и, покачивая головой, вплотную подошёл к мужчине. Царь подбежал первым, наблюдая, как лошадь уткнулась в грудь Птолемею, а тот, прижавшись к огромной голове, треплет её за уши.

– Тор, бродяга, ты как сюда попал? – весь в конских слюнях лепетал взволнованно Птолемей, а жеребец фыркал в ответ и нетерпеливо стучал копытом о землю.

Александр недоумённо рассматривал боевого коня, которого он лично подарил своему сподвижнику ещё накануне взятия Персеполя, и на котором стратег прошлой весной убыл в горный поход. Подоспел Элия, чьи выпученные от удивления глаза, свидетельствовали о том же.

– Я ничего не понимаю, – расплываясь в улыбке, Птолемей посмотрел на помощника. – Элия, мы же прошлым летом, достигнув места слияния Гунда с Пянджем, оставили там всех лошадей. Ты помнишь? Это же почти двадцать дней пути отсюда! Через горы… как он смог здесь оказаться?

Солдат погладил лошадь по скуле, затем провёл ладонью вдоль спины и, присев, внимательно пригляделся к её животу. Пощупал места с потёртостями от подпруг. Зачем-то понюхал пальцы. Выпрямился. Молча устремил взгляд на остальной табун. Замер, высматривая кого-то.

– Мне кажется, там есть ещё один конь не местной породы. Видите, его круп возвышается над всеми? – ткнул он пальцем вперёд. – А Тор, явно ходил под седлом. Причём владелец берёг лошадь. Шерсть вытерта, но шкура хоть и с мозолями, но без раневых потёртостей. Я думаю, кто-то пригнал их сюда. Самим лошадям такой путь не пройти – сожрут волки, или переломают ноги на каменных кручах. Кроме того, он здесь уже давно, коль сумел завладеть всем табуном. Жеребцы местной породы очень агрессивны, просто так чужаку своих кобыл не отдадут. Вон на шее и груди уже давно зажившие раны от укусов, это результаты схваток за лидерство.

Царь похлопал животное по шее, сгрёб в кулак пучок гривы, растёр его в пальцах:

– Да, конь чёсан, волос гладок, недавно значит прошлись гребнем и скребком.

К вечеру табун удалось взять под контроль. Лошадей увели в лагерь, и стало ясно, что конь Птолемея, наряду с ещё одним жеребцом из числа оставленных в горах Па-и-мирха, находятся здесь минимум с лета: с десяток кобыл являлись беременными, причём две уже вскоре должны были ожеребиться. И, судя по защитной реакции Тора на приближение к ним кого-либо, именно он будущий отец.

Неделю заготовительные команды македонской армии скрытно рубили жерди, собирали по всей округе верёвки и плели всевозможные маты, обвязки и грузовые корзины, которые по ночам доставляли к подножью скалы. За это же время, действуя нарочито открыто, на противоположных от крепости склонах ущелий соорудили с десяток осадных катапульт, собрали переносные укрытия, лестницы и иные штурмовые приспособления. Под стрелами неприятеля отсыпали подъезд для штурмовых башен к единственной тропе, которая связывала цитадель с внешним миром. Уложили на крепостных склонах деревянные настилы и лестницы, чтобы иметь возможность быстро преодолеть открытое пространство до неприятельских стен. Одним словом, проявили максимум активности, дабы враг воочию убедился: армия готовится в лоб штурмовать Узундару через ущелья.

Когда накопленных материалов для прокладки верёвочных дорог с обратной стороны горы набралось достаточно, началась одна из крупнейших за всю историю восточного похода операций по дезинформации противника и введения его в заблуждение. А именно – демонстративный штурм крепости. Сотни камней и тысячи стрел полетели на осаждённых с двух сторон, а с третьей, скрытой от них неприступной скальной стеной, началась работа: за двое суток соорудили тропу, помосты и прокинули верёвки на две трети высоты горы. Оставшейся участок лишь разметили для креплений, так как вражеские наблюдатели уже могли заметить подготовку. Сами верёвки предстояло прокидывать скалолазам в процессе непосредственного подъёма в гору.