Подойдя, Инар забрал у меня вещи, и настала моя очередь прощаться.
Я обняла женщину, которая отнеслась ко мне с добротой в трудный момент, и прошептала:
– Спасибо за все. Я буду очень скучать и никогда вас не забуду. А еще я никогда не забуду вашу восхитительную выпечку!
Алевтина Александровна улыбнулась и, смахнув слезу с ресниц, отпустила меня.
– Ну что ты, дорогая, ты стала мне как внучка за это время!
Мы еще постояли, растроганно смотря друг на друга.
– Пора, – тихо произнес Инар, и вслед за ним я вышла за порог дома, который успел стать мне родным.
Когда мы отъехали от дома, я спросила:
– Что ты ей наплел?
– Лишь то, что ты наконец-то обрела свое счастье в моем лице, и переезжаешь жить ко мне.
Я фыркнула и, взглянув на дом, который был еще виден в боковом зеркале авто, вспомнила, что мне нужно забрать серьги.
– Мы можем по пути кое-куда заехать?
– Куда?
– В ломбард, в соседнем районе.
– Интересный выбор… Позволь узнать, что ты там забыла?
– Когда мне негде было жить, и не было денег на съем, то пришлось заложить свои серьги. Это подарок мамы, и я обязана их выкупить обратно.
– Понятно. Тогда говори, куда ехать.
Я назвала адрес, и Инар ввел его в навигаторе. Когда мы подъезжали к ломбарду он спросил:
– Почему ты так расстроилась, когда я назвал тебя – родная?
– С чего ты взял? Ничего я не расстроилась, – я отвернула голову в сторону окна.
– Да брось, я не слепой. Скажи мне.
Шумно выдохнув, я ответила:
– Так всегда называл меня папа…
– Прости, малышка, я не знал… Больше не буду, – нахмурившись, пообещал Инар.
– Все нормально, тебе не за что извиняться. – Я тряхнула головой, добавив, – И вообще! Прекращай называть меня деткой, малышкой и другими уменьшительно-ласкательными. Раздражает.
Он ухмыльнулся с улыбкой, сказав:
– Ну, нет, мне нравится то, как ты злишься в эти моменты.
Я бросила в него гневный взгляд.
– А если серьезно, смирись. Для меня ты ребенок, потому и называю так.
– Чего? Ты не настолько уж и старше меня! Сколько тебе? Двадцать семь? Двадцать восемь?
Он хмыкнул.
– Не угадала. Ты даже примерно не представляешь, насколько я тебя старше.
Я прищурилась, не осознавая до конца, что это может значить, и подумала о том, что вообще почти ничего не знаю об Инаре.
– Расскажи о себе.
– Я уже рассказал все, что тебе нужно знать, остальное услышишь позже.
– Почему?
– Не хочу напугать тебя.
– Что, все настолько плохо? Пьешь по ночам кровь девственниц?
Он засмеялся и сквозь смех произнес:
– Может быть. Но тогда тебе стоит опасаться меня.
– Почему это?
Инар многозначительно поднял брови. Я покраснела.
Завернув в переулок, мы остановились у ломбарда, и я, выходя из машины, бросила:
– Постараюсь быстро вернуться.
– О чем ты? Я иду с тобой, вдруг ты там еще в обморок хлопнешься.
– Эм… Ладно, идем.
Войдя в здание, за кассой я увидела все того же дедка оценщика.
– Здравствуйте, вы не помните меня? Я месяц назад заложила в вашем ломбарде золотые серьги с бриллиантами. Хочу их выкупить.
– Доброго денечка. Да, припоминаю, сейчас посмотрим. Так-с, серьги, серьги, серьги… Вот же они! Посмотрите.
– Да, это они! Сколько я должна вам за хранение вместе с суммой выкупа?
Дедок достал из-под прилавка калькулятор и начал считать:
– Основная сумма, плюс проценты… Получается вот такая циферка.
В момент, когда он развернул ко мне калькулятор, мои глаза стали размером с блюдца, из которых тетя Аля так любит пить чай.
