В перерыве между парами Стольцеву пришла эсэмэска за подписью Виктора Лучко. Прочитав текст, Глеб на какое-то мгновение оцепенел. Он невольно припомнил обстоятельства знакомства с отправителем сообщения и первый опыт прикладного использования своих не совсем обычных способностей. Опыт, о котором ему иногда так хотелось бы забыть.
Чуть помешкав, Стольцев все же отзвонился.
– Здорово, Глеб! Давненько, давненько… – бодро приветствовал его следователь.
– Привет! Тебе, судя по всему, снова понадобился экстрасенс?
– В данную минуту мне скорее нужен историк, способный проконсультировать меня по Византии. У тебя случайно нет никого на примете?
– Издеваешься?
– Ага.
– Считай, что я заинтригован.
– Тогда к пятнадцати ноль-ноль подъезжай в Александровский сад. Я буду ждать тебя у входа в «Манеж».
Капитан почти не изменился со дня их последней встречи, хотя и набрал несколько лишних килограммов, отчего шрам, глубоко прорезавший щеку, стал чуть менее заметным, а потертые вельветовые брюки еще плотнее обтянули мощные бедра.
Лучко дружески стиснул руку Глеба и предложил направиться в ближайшее кафе, чтобы обстоятельно поговорить за кофе и десертом. Стольцев знал, что, несмотря на свой брутальный вид, следователь был заядлым сластеной.
– Как твоя голова? – вежливо поинтересовался капитан.
– Все еще работает.
– Нет, я в смысле…
– А, «третий глаз»? Все в порядке. Пока видит. Хотя со временем становится подслеповат.
– Что ты имеешь в виду?
– Чем больше времени проходит после травмы, тем сильнее мне приходится концентрироваться.
– То есть твои способности постепенно ослабевают?
– Похоже.
– Так это плохо или хорошо? Ты ведь, помнится, спал и видел, как избавиться от своего нежданного дара.
– Мм, с тех пор я, можно сказать, втянулся, – с улыбкой признался Глеб. – Ну а что нового у тебя?
– А у меня к тебе дело, – как всегда без особых церемоний перешел к сути капитан. – Вот, приказали тебя ознакомить.
Лучко передал Глебу картонную папку и самозабвенно принялся за изрядный кусок торта «Птичье молоко».
Пролистав пару страниц, Стольцев поднял на капитана удивленные глаза:
– Ты уверен, что я могу чем-то помочь? У тебя же пока нет ничего, на что я мог бы…э-э…
– Наложить руки?
– Ну да.
– А ты не торопись с выводами. Для начала я прошу тебя поподробнее разузнать историю иконы. Судя по справке от экспертов, она довольно темная. Но информации у меня катастрофически мало. – Следователь отвлекся на очередную ложку торта, затем продолжил: – Ну что, поможешь? Мне, понимаешь ли, очень хочется понять, кто и по какой причине настолько набрался наглости, что посмел спереть «Богородицу» из Большого Успенского собора. Так что будь добр, подсоби. Покопайся в архивах, полистай летописи. Я хочу знать про эту икону абсолютно все. Лады?
Глеб просто не мог не согласиться. Впрочем, так поступил бы на его месте любой историк. Неспроста ведь само слово «история» в переводе с греческого как раз и означает «исследование» или, по сути, расследование случившихся событий. Так что в душе Глеб тоже искренне считал себя кем-то вроде сыщика и в каком-то смысле коллегой Лучко.
Весь обратный путь он думал о том, что ждет его дома. Готовая к примирению любимая женщина или…
Одно Стольцев знал наверняка – очередной стычки он уже не выдержит. Как правило, в случае размолвки Глеб привычно замыкался в себе, стараясь в одиночку справиться с эмоциями. И, кстати, рано или поздно справлялся. Марина же, напротив, предпочитала все решать путем изнурительных обсуждений.
