Читать онлайн Вадим Скирда - Энигматоника

Я – точка тайн, я – геометр энигмы,

Мне в точке видится весомое Ничто:

Бурлят тенденции, грозят началом игры,

В ней бытие сверяется с мечтой.

Её величество инфанта Сингулярность:

Загадка, коей внемлет иерофант,

Каприз исполнить дерзновенный фант,

Намерения с Богом солидарность.

Закон, лежащий вне любых законов,

В ней клёкот бездн, урчание драконов,

Из яви в навь кротовая нора.

В тебе, где восстаёт причинность,

Где гравитация сминает исполинов

Мне суждена пространная игра.

Мне суждена пространная игра

В развёрнутом как гобелен пространстве,

От сингулярности, взорвавшейся вчера,

К грядущему межзвёздному гражданству.

Ну а пока, я – почвы гражданин,

Мне ведомы пределы и границы,

И за владычество заснеженных равнин

При всём желании мне не распространиться.

Мы во вместилище – растущем и живом,

Кому тюрьма, кому – роскошный дом,

И ничего извне нам не постигнуть.

Укромно место в капсуле времён,

Я им дышу и я им – изменён:

Я взором возвещаю парадигмы.

Я взором возвещаю парадигмы:

Дитя во времени – грядущего оплот,

Я настоящим несколько застигнут,

Соврёт ли прошлое – недорого возьмёт.

Нам однозначности доступна слабо роскошь,

Нас нежно энтропийка бережёт:

Конец? Начало? Где тот бережок,

Где жребий однозначно брошен?

Стрелою времени разили парадоксы

Особо избранные дяди-ортодоксы:

Игра не кончилась, закончилась икра.

За время бились, строили машину,

Стрелу ломая, вздрогнули мужчины:

Парад светил от ночи до утра.

Парад светил от ночи до утра:

Сама Энергия сгущается в окружность,

Она доступна, справедлива и мудра,

Её утешит повсеместно нужность.

Её кинетика потенции равна,

Её закон – незыблема сохранность,

Где каждый квант – чарующая странность,

И каждый вздох – дрожащая струна.

Она сама —в истоке вещества,

В её отсутствие материя мертва

И звездочётов слепы гороскопы.

Но гироскопы мне укажут путь,

И с траектории цикличной не свернуть,

Где вспышка заполняет пропасть.

Где вспышка заполняет пропасть,

Там под ногами есть реальность, твердь,

Её ты ощути, потрогай,

Ты убедись, а стало быть – поверь.

Материи вокруг не так уж много,

Иллюзии не меньше, чем полно,

Искусственное слово – полотно,

И голос твой – всего один лишь Логос.

И он звучит, всего один из многих

В твоей материи, согбенной в позу лотос,

И видит Бог, что он хорош, весьма.

Всё есть материя: луга и даже – поле,

Особый вид, бытийствует доколе —

Там бездна мстит пред натиском ума.

Там бездна мстит пред натиском ума —

Всему терпению находятся пределы,

Она и есть предел – не делится алмаз,

А если делится, то это лишь полдела.

Была б она безвидна и пуста —

Не всякой пустоте находятся объятья,

Но корень зол грядёт ночною татью,

И осквернить пытается уста.

Усталость неба сокрушит металлы,

Разделит плоть на души и менталы —

И мы в основе не увидим дна.

И мы упрёмся в муторную вечность,

И где-то там в наряде подвенечном

Сгущается над преисподней тьма.

Сгущается над преисподней тьма,

Та, что привычно нам отметилась над бездной,

Не просто ночь, а из ночей – чума,

А зачумлённому, увы – не соболезнуй.

Не просто зло – безудержный обман,

Искомый вакуум научных предрассудков,

В запутанности квантовой застукан

Псилоцибический воистину дурман.

Гарцуют тьмы сферические кони,

Пустынный демон лепит на жаргоне,

А кошка Шрёдингера обретает строгость.

Там жмёт эйнштейново суровое пространство,

Там жжёт вина и сон о постоянстве,

Но свет упрям, ему противна кротость.

Но свет упрям, ему противна кротость,

И он бунтует против, а не за,

Неведения ужас режет стропы

И проницает разум, не глаза.

Он невозможен в возгласах: да будет!

Но – вероятен сонм координат,

Где он горит и тьмою не объят,

Не вездесущ и мысленно не блудит.

Он избирателен в степенном прометействе,

Он обличает, он – педант в судействе,

И в приговорах злом не ограничен.

И милостью нисколько не расширен,

Он ясность там, где слепнут дебоширы,

Где разум совести – гарцующий опричник.

Где разум совести – гарцующий опричник,

Он есть сознания курьёзный феномен —

Нейронов ли, аксонов ли отличник,

Большого взрыва ли задумчивый фронтмен?

Себя бы осознать, да сопоставить

С чужим, если сие возможно – Я,

Немыслимая лёгкость бытия

Со всею непреложностью заставит.

Ты сам себя померяешь и взвесишь,

Не ровен час, что мирозданье взбесишь,

Явившись сам себе на той горе Масличной.

И ты поймёшь в саду олив подлунном,

Что мироздание устроено разумно:

В сеченьях золотом пространства симметричны.

В сеченьях золотом пространства симметричны,

Что задаёт нам жизнь и её рост,

Ход эволюции из микрокосма в личность,

И смерти неизбежный холокост.

И это ль вы находите разумным?

Ту мясорубку миллиардов поколений

Природы злой, не ведающей лени,

Чья выбраковка даст не ум, но сумрак?

И это ли покажется логичным,

Что счастье в этой жизни единично,

Что ищут его, сбившись с ног?

Разумный замысел – да верится с трудом.

Пусть промышляет тот, чья плоть наш отчий дом:

В печалях триединожд Бог.

В печалях триединожд Бог —

Сочувствую, молитвенно пленимый,

И уважаю выбор тех дорог,

Пути которых неисповедимы.

Понятно, что над миром супервайзер

Весьма большой – ему видней,

Но рушатся миры в избытке дней,

И кайзер шепчет ласково: покайся.

Что очевидно всякому патрицию:

Рабу – рабыню, Богу – теодицею!

И доказательство к извечной теореме:

Раз веришь в то, что дико и абсурдно —

Оно верно, и в духе, и структурно,

Где истина помножена на время.

Где истина помножена на время —

Нам, к сожалению, увы, и сразу – ах!

Временщики мы, крохотное племя,

Живущие в мехах, но не в веках.

Нам истина избыточно упряма,

А быть могла бы колка и пряма,

Но из телесного не выбраться ярма

Покуда матрица рисует голограмму.

И даже если бы смогли б её украсть —

Украсили б и веселились всласть,

И не создали небу бы полемик.

Была б у неба дуплексная связь,

Поговори ли б, истин не таясь —

Творенье слов – пленительное бремя.

Творенье слов – пленительное бремя,

Что в ощущениях важнейших нам дано,

За право выбора я кланяюсь системе,

Но не клянусь, ни богом, ни страной.

За право выстроить и утвердить сознанье,

Творить в уме, руках и наяву —

Я бесконечность в стражи призову

И в вечность пропишу упоминанье

О том, как выстоял от краха в миллиметре,

Смотрел на мир, укрывшись от поветрий,

О том, как захотел и смог.

Нам не дано узнать, за что свободна воля,

Её я сберегу, не разделю на нолик —

Аз Есмь всего лишь триединый Слог.

Аз Есмь всего лишь триединый Слог,

Мерцательно в безветрии звучащий,

В спирали смысла – таинства белок,

Упоминающийся миг от мига чаще.

Мне быть по-русски выпала основа,

Стоять у входа в навью вертикаль,

Веретеном где вертится спираль

И слоги собирает в Слово.

Мельчают порции обыденной души,

Душеприказчики скитаются в глуши,

Язык приобретает стигмы

Иных культур, а стало быть – миров,

Я благодарен за творенье слов,

Я – точка тайн, я – геометр энигмы.

Я – точка тайн, я – геометр энигмы,

Мне суждена пространная игра,

Я взором возвещаю парадигмы —

Парад светил от ночи до утра.

Где вспышка заполняет пропасть,

Там бездна мстит пред натиском ума,

Сгущается над преисподней тьма,

Но свет упрям, ему противна кротость.

Где разум совести – гарцующий опричник

В сеченьях золотом пространства симметричны,

В печалях триединожд Бог.

Где истина помножена на время

Творенье слов – пленительное бремя —

Аз Есмь всего лишь триединый Слог.

2016 г.

Что есть добро, когда есть зло?

И эта тайна непреложна —

Да, мне и вам не повезло

Родиться в мире безнадёжном.

Что стоит выработка слёз

На фоне добрых пожеланий —

Ребёнка, бога, чёрта, лани,

Когда вся плоть идёт под снос?

Зло церемонно, всевелико,

Его энигма многолика —

Неужто не найти управу?

Не срезать корень, не сломить иглы?

Боюсь, все росказни мелки, малы,

Когда есть смерть и смертный саван.

Когда есть смерть и смертный саван,

Могильный червь и саркофаг —

Дождёмся ли того, кто в славе

Грядёт, не ускоряя шаг?

Спастись, прозреть и сохраниться —

Гарантия ли это благ

Для тех, кто сир, убог и наг,

Кто человек с приставкой вице-?

Быть может – пламень погребальный

Логичней млечности спиральной —

Потомкам ведь не всё равно?

Уйти и с места устраниться —

Добро, но страх самоубийства

Влечёт нас вечности на дно.

Влечёт нас вечности на дно

Хтонический пред навью ужас

В ней затеряться, заодно

Хаосу поступить на ужин.

Казалось бы – к чему так зло?

А может вечность это – звезды,

Междупланетные разъезды,

Межгалактический слалом…

Что ожидает под столом —

Дезинтеграция плером?

Как будто их и так навалом.

Распад себя на элементов

Неповторимые моменты…

Но есть любовь, есть жизни слава!

Но есть любовь, есть жизни слава!

Всем троекратное ура!

Ну наконец пророк гнусавый

Заметил жало комара.

И о любви сложил сонетик,

Энигмой чинно обозвал,

Все ужасы облабызав,

Есть бескорыстие на свете!

Что движет в космосе тела

И плотские, чья цель светла,

И тополиный к почве манит пух.

Нет во вселенной сил нежнее,

Я в них, пожалуй, преуспею —

Мне надлежит вернуться в дух.

Мне надлежит вернуться в дух