Энн и ботинок Гудмена - страница 17

– Ничего не имею против манер, но вот ты снова заговорила о браке…

– И что же на этот раз не так с браком?

– В чём смысл брака, помимо детей?

– В служении, Энн.

– В служении?

– Да.

– И-и… всё? Может, ты хочешь добавить чего-то ещё?

– Оставим этот разговор сейчас. Я думаю, ты не вполне понимаешь суть служения.

– Добавила бы хотя бы любовь…

– Служение – это и есть проявление любви. Но мы ещё успеем об этом поговорить.

– Так, значит, я не еду к бабушке Аделаиде?

– Закроем этот вопрос после разговора с твоим отцом.

Энн была растеряна. Внутри смешались самые странные чувства, ранее не посещавшие разум в таком ярком проявлении. Она не знала, как их унять, как взять и отложить в дальний ящик, закрыв за семью замками в старом чулане, где забытыми лежат ещё множество таких разных мыслей, которые попали туда однажды просто оттого, что их хозяин так и не понял, что с ними делать. Завтрак с родителями, за которым они обязательно подняли бы тему её дальнейшего образования, казался теперь целым испытанием. Потому она сослалась на то, что не голодна, и отказалась спускаться к столу. Элеонора тут же уловила настроение дочери и решила, не теряя времени, поделиться всеми мыслями с мужем.

Джеймс Миллиган был очень вдумчивый человек, ему нравилось анализировать поведение и речь людей, составляя портрет о сильных и слабых сторонах их характера. Он вовсе не выбрал Элеонору лишь за красивое личико, он полюбил её красивое сердце. Его всегда умиляла её лёгкая неуверенность, ему нравилось, что в этом «страшном мире высшего класса», как она сама поначалу выражалась, она могла положиться на него. Он был плечом, на которое она всегда могла опереться. Джеймс удивлялся, как его жена не осознавала, какой невероятной была, каким светом и тихим оазисом являлась в жизни их семьи. Теперь её слова обнажили перед ним все прежние страхи. Только теперь Элеонора переживала не о том, как примут её в высшем обществе, а как примут Энн, сможет ли она встретить такого благородного человека, какого ей подарила судьба. Джеймс внимательно слушал жену, пытаясь подцепить вилкой кусок ветчины.

– Эли, мы давно не навещали мою маму. Я довольно занят сейчас для поездок, но, может, ты и Энн хотели бы поехать вместе? Думаю, Энн удручает мысль проводить все летние дни в Уиллоу-Вэлли, тем более когда все друзья покинули его и путешествуют к морю и в Европе.

– Честно говоря, я думала отправить только Энн… ты же знаешь отношение твоей семьи ко мне и нашему браку. Даже Энн сегодня с утра об этом упомянула. Почему Аделаида вмешивает в это её? Понижает мой авторитет в глазах моей дочери?

– Я поговорю с ней об этом при нашей встрече, не беспокойся. Но знаешь, что я думаю… кто на самом деле понижает твой авторитет?

– Кто же? – удивилась Элеонора.

– Ты, любовь моя.

– Я? Джеймс, что ты имеешь в виду?

– Ну посмотри, ты прямо сегодня утром заявила Энн, что по сравнению с моей матерью ты абсолютно не квалифицирована в вопросах воспитания маленьких леди. Ты отстранила себя от важной части жизни Энн, решив сослать к бабушке, которая не видит в ней всех тех удивительных черт характера, талантов и способностей, которые она унаследовала от нас. Если ты всерьёз решила отправить нашу дочь на перевоспитание, я должен чуть дольше подумать и взвесить все за и против. Но, Эли, разве ты не любишь Энн вот такой? Моментами непоседливой, местами неуклюжей, в другое время тихой и вдумчивой, заливающийся смехом, летающей в облаках, мечтающей о невероятном, словно весь мир у неё на ладони? Я не хочу терять эту Энн, мою Энн. Но знаю, отправь её туда, холодная леди приложит все усилия, чтобы превратить нашу девочку в такую же холодную леди. Ты же в свою очередь сможешь обучить её всем нужным навыкам, не сломав личность.