Charlotte. Что? Небытием связываться? Миры искать? Определять точки на глаз? Ахинею нести? Нелюбовь! Самоотрицающее понятие без формального выражения! Полное отсутствие любви и ненависти—даже простого равнодушия—ни связи, ни возможности, ни прошлого, ни будущего… Где брать твои рыжие путы, если не из воздуха? Чем плести? Пауков звать? Шарики взращивать? Полы вспахивать? Люди, гордитесь нелюбовью с каждым незнающим вас, и будет вам плод—полное ничто!
Anna. Жестоко…
Charlotte. Жестоко!
Anna. И это все?
Charlotte. Это все!
Anna. Откуда эти истины?
Charlotte. Вовсе не истины! Парадоксы, ценные наблюдения, личный опыт—ничего космического… Ты молчишь? Плачь—и рви мне душу, кричи в ярости—и буди во мне слепого зверя. Выбирай!
Anna. Я молчу!
Charlotte. Молчишь… Молчишь, как истина, как звездное небо, как разум, как ночь, как каждая неживая частица в плодоносном начале… Отчего в живом вечно мертвые материи, откуда безмолвие в природе… Ответа почему нет?..—Из-за глухости нашей, невосприимчивости—в нас самих слишком много шума: разные внутренние голоса, страсти… природы почти ни в ком не осталось. В каждом живет свое чудовище. Лишь с ними и говорим, лишь их и слышим—им подчиняемся, их лелеем. И истину ищем… имеем наглость—от которой сами же отреклись.
Anna. И вновь парадокс: ГЛОХНУ ОТ ТИШИНЫ…
Фрагмент 5. К вопросу о непоследовательных мыслях
Anna. Будь оракулом! Гляди равнодушными глазами и знай лишь свои цели. Каменей изнутри—не воспринимай личностей, не узнавай знакомых лиц, замыслы не разгадывай, не сопоставляй поступков, не трактуй слов, не суди вопросов, не обнаруживай страстей, мести не верши, не давай ложных показаний, не приписывай аналогичностей. Ответь объективно—забудь, кто я! Лишь эти условия. Могу я спросить? Задать свои дикие вопросы?
Charlotte. Диких ответов не будет.
Anna. Способен ли яд избавить от нелюбви?
Charlotte. Нет. Ваша панацея избавит лишь от жизни. А нелюбовь так и останется, но без надзора, в запущенном состоянии; обретет бессмертие—и еще посмеется, что вы не могли.
Anna. Кто же излечит эту напасть?
Charlotte. Как знать! Может быть, черные чернила, которые безжалостно зачеркивают на бумаге ненавистное слово, может, операции по удалению сердец, но все-таки главное—ввести конкурента. ЛЮБОВЬ. Они не уживутся… А далее я не оракул!
Anna. Как же снискать его любовь?
Charlotte. Я предупреждала: никаких оракулов.
Anna. Ты не знаешь?
Charlotte. Не жадничаю!
Anna. Я погибла!
Charlotte. Ты будешь жить! День будет проходить за днем—пусть в слезах, мучениях, просьбах и жалобах—и они будут проходить—и ты будешь жить—и в грезах ты будешь сохраннее. И ты спросишь не раз об одном и том же—и опять не услышишь ответов; ты будешь похожа на потерявшего—который ищет бесплодно—и не потому, что ищет не в том месте, но потому, что недоумевает о факте пропажи, и ярость слепит его. А заодно и слезы… обиды.
А ведь мы все кричим—словно надеемся на внимание. Кричим—чтобы проснуться… в другой жизни, и бываем разочарованы, оказавшись в собственной постели. Бежали от ночных чудовищ—оказались в плену дневных теней.
Кто не сетовал, не был революционером, не рушил все окружающее из-за маленькой трещинки в бытии?
Живете! Что вам надо? Жить? Живите! Имейте такую смелость, будьте изобретательны.
