Мне нравилось считать, что началось всё с Предсуществования, и в него неизбежно должны были упереться те, кто познавали мир, причём, неважно, каким путём: с помощью богословия или с помощью науки – разница заключалась лишь в инструментах познания.
Конечно, у меня не было никаких доказательств. Только идея. Формулы я выводить не умела. Мой чисто гуманитарный склад ума не позволил даже осилить школьный курс математики. (Я еле-еле сдала итоговый экзамен на тройку и навсегда забыла о точных науках). И после этого ещё смела претендовать на гениального Принца Звёзд?! Нет, не претендовала. Он был недостижимой мечтой, и я смирилась, что она никогда не сбудется. Вообще, смирение – полезная вещь, кто бы что ни говорил.
Тогда, в Долине, я отправилась исследовать близлежащие окрестности сама, просто и незаметно исчезнув из виду.
По пути мне попадались диковинные травы и цветы. Я оставила лагерь далеко позади и углубилась в Долину, не собираясь возвращаться до темноты. Деревья с яркими фиолетовыми листьями больше всего привлекли моё внимание. Я немедленно их сфотографировала. На ощупь их листья оказались, словно шёлк. Всё-таки Севера была не так уж и похожа на Землю. Но всю дорогу меня не покидало странное ощущение, о котором я упоминала в начале своего повествования. Оно преследовало меня с первого дня моего прибытия на эту планету. Я чувствовала, будто знаю то, чего не должна знать, но не могла никак оформить это знание в своей голове. Оно не складывалось ни в слова, ни в зрительные образы, только тревожило сердце не слабее несбыточной любви.
Пересекая Долину, текла быстрая горная речка. Я пошла по её руслу, разглядывая интересные растения на её берегах. Воды стремительно облизывали гладкие голубые и розоватые булыжники, а кое-где на мели проблёскивали аметисты, скрываясь в тёмно-жёлтом иле. Я не любила драгоценности, поэтому не взяла себе ни одного сиреневого камня.
Мысли постоянно возвращались к Принцу, а от него к Предсуществованию.
«Вот бы было здорово, – подумала я, – если б Саяши научно доказал мою теорию и вывел необходимые формулы!» И тут же я себя одёргивала: «Он поднимет меня на смех, если я только заикнусь об этом иррациональном бреде, пришедшем мне в голову!»
Такие идеи были хороши для фантастических романов, но никак не для настоящей науки.
В следующую минуту моя нога случайно соскользнула с мокрого камня, я упала, разбила и вывихнула колено, а радиопередатчик упал в воду и был унесён с глаз моих бурлящим потоком реки. Кричать и звать на помощь было бессмысленно: я отошла от лагеря на семь километров и оказалась в безвыходной ситуации из-за своей халатности. Теплилась слабая надежда, что меня обнаружат патрули военных, выставленные по периметру лагеря, но зачем им было забредать так далеко?
Нога болела нещадно, и любая попытка пошевелить ею оканчивалась ещё бо́льшими страданиями. Так я и сидела на берегу реки: полупромокшая, голодная и несчастная.
***
Может, это было предсказуемо, а может, и нет, но спустя, примерно, полчаса я услышала за спиной до боли знакомый голос. Да-да, меня окликнул Саяши, и я сначала не поверила, но обернувшись, убедилась, что это он. Принц направлялся ко мне, и меньше всего мне хотелось предстать перед ним в таком жалком виде. Уж лучше бы меня нашёл кто-то из патрульных! Это была катастрофа! Я молниеносно вытерла дорожки от слёз и попыталась изобразить на своём лице подобие улыбки.
