– Да? И что же о ней рассказывали? – Эовин обхватила руками колени, борясь со слезами. Какую бы жестокость по отношению к ней не проявляли другие дети, ее детство все равно осталось самым счастливым временем ее жизни.
– Говорили, она очень жестока и упряма, сильна и талантлива. Но самым поразительным, как единогласно отмечали, были ее глаза. Некоторые считали, что цвет у них совершенно неестественный, другие предполагали, что это знак богов. – Харад замолчал и задумчиво посмотрел на Эовин. – А глаза у нее были ярко-фиолетовые. Совсем как у вас.
Эовин отвернулась.
– Совпадение. Так бывает.
– Кого вы тогда так защищали? – осторожно спросил Харад. – Я не разглядел…
Эовин решила не отрицать, что это была она. В любом случае оно уже не имело значения. Все это происходило в другой жизни.
– Волчонка, – уставившись на мерцающий огонь, тихо призналась она. – Я отправилась на охоту и нашла его в лесу рядом с тушей матери. Ее, судя по всему, убил медведь. Волчонок был сильно истощен, но тем не менее не сдвинулся с места и зарычал на меня, когда я подошла. Он сам готов был защищаться. – Теперь, когда Эовин начала говорить, от всплывающих образов прошлого было уже никуда не деться. – Я не могла позволить ему умереть. Разорвала на куски кролика, которого собиралась отнести на ужин, чтобы подманить его. – Тут ее лицо помрачнело. – Хотя может, было бы лучше, если бы я оставила его в лесу…
– Почему же?
Эовин печально улыбнулась.
– Вы ведь сами видели, что произошло при моем появлении. В той драке я одержала победу, но мальчишки в итоге отомстили. В мое отсутствие они поймали малыша Вульфа и забили его до смерти. – Эовин сжала губы, снова чувствуя, что ее сердце разбивается, как и в тот момент, когда она увидела маленький окровавленный клубок, который когда-то был живым, храбрым и чрезвычайно верным существом.
– Что вы сделали с теми мальчишками, когда узнали о случившемся?
Эовин вспомнила ту драку, в которой она никого не собиралась щадить, дав волю эмоциям и боли.
– Не так уж это важно, – спокойно ответила она. – Но после той стычки меня наказали и заставили мыть кастрюли на кухне в течение трех недель, хотя я сломала палец и вывихнула лодыжку. – И все равно вне всякого сомнения оно того стоило. – Зато эти маленькие подонки меня потом за километр обходили.
– Охотно верю, – изумленно покачал головой Харад. – Вы настоящая сорвиголова.
По сути, и сейчас мало что поменялось.
– Уже поздно, – вместо ответа заметила Эовин. – Вам нужно немного поспать.
Харад выпрямился, но прежде чем уйти, на мгновение задержался.
– Знаете, я не совсем понимаю причину, по которой вы прячете глаза. Но пока вы этого желаете, Эовин Рокдарн, я буду хранить ваш секрет.
Прежде чем охотница успела что-либо возразить, он отвернулся и забрался обратно под одеяло.
Глубоко взволнованная неожиданными откровениями Харада, она уставилась в огонь. Только когда убедилась, что он действительно спит, Эовин осмелилась повернуть голову и посмотреть на мужчину. Обладая резкими чертами лица, которые свидетельствовали о силе и решимости, полными губами, ухоженной черной бородой… он выглядел на удивление чутким и сострадающим для наемника. «Нет, он вовсе не наемник», – напомнила она себе. Возможно, Харад не желал разглашать эту информацию, однако теперь она знала о нем кое-что важное. Он служил в королевских войсках, прошел специальное обучение, может, даже являлся офицером высокого ранга.
