– Пустяки, – отмахнулся её собеседник. – на такие деньги даже квартиру не купишь. Разве что в каком-нибудь маленьком городке.
Настя удивлённо вскинула брови… Вспомнила почему-то, как много лет назад они обсуждали, сколько стоит человеческая жизнь и за какую сумму можно пойти на убийство. Виталий тогда, не думая, определил – за десять миллионов долларов согласился бы. Однако видимо за последние годы ставка его сильно упала.
Теперь им уже принесли их заказ и женщина смущённо отвела взгляд, стараясь спрятать его куда угодно, пусть даже в чашку с кофе, лишь бы не смотреть на своего спутника. Иногда ей казалось, что он умеет читать мысли. Но то, о чём она думала, ей всё-таки хотелось скрывать.
– Так позвони подружке, скажи, чтобы проваливала, – резко сказал ей собеседник, погрузив ложку глубоко в воздушную шапку мороженного.
– С подружками так нельзя, обидно.
– Значит она тебе дороже, чем я.
Настя уже знала по собственному жизненному опыту: если человек на чём-то настаивает, значит в этом таится подвох. В данном случае подвох этот тоже несомненно был. Поэтому она промолчала.
– Ну вот чего ты опять выдумываешь. – вспыхнул мужчина.
Дальше его понесло. Впрочем спустя несколько минут он сильно об этом пожалел. Но всё-таки идеальные преступники тоже могут совершать роковые промахи. Он говорил о том, что было и чего не было. Говорил громко, не опасаясь, что кто-нибудь продуманный за соседним столиком запишет на диктофон его трёп.
– Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не заговаривала со мной об убийствах. Ну я злодей что ли какой-то по-твоему? Кого я когда убил… У меня просто очень много врагов. Много! Кто угодно может меня подставить. И меня посадят просто так. Ни за что. Знаешь, что такое бывает?.. Ты даже не представляешь, не можешь представить, что это такое и как это страшно. Человек просто исчезает и его не могут найти. Потом про него забывают, потому что никто не знает, где он. Ты просто не можешь знать о таких случаях. Тогда у человека отбирают всё – весь бизнес, разумеется, если он очень крупный… У меня хотят отобрать. Я знаю – меня прослушивают, за мной наблюдают. И может даже ты к этому тоже причастна. А что? Запросто тебя могли подговорить полицейские и теперь ты сидишь тут как ни в чём не бывало, улыбаешься мне и замышляешь, как бы меня подставить… Ждёшь, когда я скажу что-нибудь не так, проговорюсь, в чём-нибудь признаюсь. И вот тогда ты посмеёшься вместе с ними. Ведь так? Всегда, когда хотят кого-то растоптать, подсылают женщину – с давних времён так было. Скажи, что всё так и есть, женщина…
Настя молчала, кофе остывал. Она слушала внимательно и думала о том, как же всё-таки глуп он на самом деле.
– Иди домой, выспись, – сказала она.
– Нет уж, давай поговорим. Убить, говоришь, я тебя хочу. Да пойми ты, так не убивают.
– Я ничего не говорю и тем более не хочу знать, как убивают. Успокойся, ты переволновался.
– Уже начали, давай обсудим тему. Ну какая подружка у тебя там поселилась? Давай приедем к тебе и ты мне её покажешь. А подозревать меня ни в чём не надо.
– Разве я сказала, что подозреваю тебя?
– Это не надо говорить. Ты так думаешь и так себя ведёшь.
Тяжело вздохнув, женщина сделала глоток, хотя кофе уже не хотелось.
Она посмотрела в окно возле которого они сидели и увидела, как длинные слёзы дождя стекают по стеклу. Лето было досадно дождливым и от всего этого теперь захотелось тоже заплакать. Он говорил что-то ещё и она понимала – он чрезвычайно прозорлив. И хоть может не умеет он читать мысли, но всегда понимает, что происходит и понимает, если его пытаются обвести вокруг пальца. Вспоминались разные ситуации из прошлого, когда сомневаться не приходилось: она – его следующая жертва…
