Альгерон внимательно присмотрелся к обломку, и у него зародилось смутное подозрение. Пока он обходил неопознанный объект, собаки продолжали вести между собой беседу, посматривая на хозяина, словно желая высказать ему свои предположения. Но он уже и сам понял, что данная находка является не чем иным, как яйцом дракона. Подойдя вплотную к удивительному предмету, он провёл рукой по неровной поверхности, а затем слегка постучал. Собаки сразу же сообразили, что хозяин догадался о том, что внутри есть обитатель, и радостно залаяли. Первая мысль была о том, что этот обитатель вряд ли жив, но поведение собак явно говорило об обратном.
Тогда у него появилась идея попытаться переместить находку поближе к солнцу и тёплому водоёму, поскольку, как он помнил, для нормальной жизнедеятельности находящегося внутри малыша необходимо тепло. Но сделать это было практически невозможно, поскольку само яйцо было почти полтора метра в длину и чуть меньше в ширину и, кроме того, на нём ещё оставались куски глинистой породы. Немного поразмыслив, Альгерон прибег к помощи Таира. Он обвязал яйцо верёвками, а затем прикрепил их к седлу, и таким образом предполагаемый обитатель был перемещён к источнику света и тепла, где мог теперь погреться на солнышке.
Когда всё было сделано, Альгерон вспомнил, что они ещё не принимали пищи. Взяв лук и стрелы и сопровождаемый всеми участниками похода, он отправился на охоту. Таир, отойдя от пещеры метров на тридцать, остановился у живописного куста и принялся лакомиться сочной листвой, давая всем понять, что его проблема с пропитанием решена. Все остальные устремились в лес и примерно через час вернулись к пещере с тремя зайцами и четырьмя куропатками. Этих припасов должно было хватить на обед, который давно уже приближался к ужину.
После обильной трапезы молодой начальник охраны размышлял над тем, что ему стоит предпринять, и, поскольку ни одна стоящая мысль так и не зародилась в его голове, отправился в лес и вплоть до вечерней зари бродил по окрестностям. Но прогулка никак не улучшила его настроение, а потому, вернувшись в пещеру, он прилёг, надеясь на то, что, пребывая в полном покое, сможет прийти к нужному решению. Но горечь разочарования мешала мыслительному процессу, и он не заметил, как уснул.
Проснулся он от того, что собаки в буквальном смысле пели, издавая довольно странные протяжные звуки. Он приоткрыл глаза и увидел, что Сантея и Фарго сидят на задних лапах, а передними машут. Он повернулся, чтобы увидеть, что их так взбудоражило, и тут же сам воскликнул. В проёме между пещерами стоял очень милый дракончик. Его красное тельце казалось полупрозрачным. Мордочка, увенчанная маленькими рожками и огромными глазами, источала само очарование. Он стоял на задних лапках, а передние были скрещены на груди. Распростёртые крылья светились насквозь и трепетали от лёгкого сквозняка. Новорождённый стоял и с интересом разглядывал обитателей своей пещеры. Затем он оскалил мордочку, при этом уголки её поднялись вверх, и стало совершенно ясно, что детёныш улыбается. Ещё мгновение, и малыш, который был почти одного роста с Альгероном, подбежал к нему и заключил его в нежные объятия, при этом довольно осторожно склоняя голову на плечо предполагаемому родственнику.
Тут же на память пришла затерянная где-то мысль, что это называется инстинкт следования. Малыш считает своей матерью того, кого увидел сразу после рождения… Необыкновенные чувства весьма будоражили, но быть матерью совсем не входило в планы воина; с другой стороны, всё складывалось как нельзя лучше. Просто надо было принять данный факт и постепенно решить, что теперь с этим делать.
