Примирение состоялось, и все направились домой. В последующие дни Альгерон старался обдумывать свои слова и поступки, не желая больше выслушивать упрёки от дракона, да ещё совсем юного.
Прошло ещё две недели, и, когда они в очередной раз отправились на охоту за куропатками и те взлетели, поднятые собаками, Рена собрала губы в трубочку и выпустила тоненькую струйку пламени в их направлении. Через несколько мгновений три опалённые куропатки упали к ногам Альгерона. Он глядел на неё с восхищением, а она смотрела на него и улыбалась.
Немного погодя она заговорила:
– Ещё пара недель – и я смогу увеличить поток пламени в несколько раз, а это значит, что ты сможешь отправиться в город. На один день, как ты и обещал. Если ты меня обманешь, я не смогу тебе доверять и со временем покину тебя. Я предупреждаю, чтобы знал. Больше всего драконы ценят верность и платят за верность своей жизнью.
Две недели в обществе остроумного и весёлого питомца пролетели очень быстро, и вот настало утро прощания. Собрав в дорогу всё необходимое и облачившись в доспехи, Альгерон занялся снаряжением Таира и Фарго. Коню он надел латы на голову, шею и грудь, а на собаку накинул лёгкую, но прочную кольчугу. После этого Альгерон пожелал всем удачи и терпения. Сантея, которая оставалась в компании Рены, явно нервничала. Её что-то беспокоило, но она, к сожалению, не могла говорить. Когда путешественники отъезжали, Альгерон показал Рене и Сантее, что, став на край площадки, примыкающей к пещере, можно следить за ними, когда они спустятся в долину и будут идти по открытой местности до самого леса. По реакции обеих он понял, что они будут стоять на площадке, до тех пор пока путешественники не скроются в лесу.
Спуск с горы занял около получаса, а затем они вышли на дорогу, ведущую к их городу. Не проехали они и пяти минут по долине, как из лесу к ним стали приближаться три всадника. Поскольку их мечи были вынуты из ножен, не приходилось ожидать ничего хорошо. Едва подъехав, они бросились в атаку. Фарго тут же заскочил на круп одной из лошадей и вонзил свои огромные клыки в шею наездника. Закричав от боли, всадник свалился с лошади. Пока Альгерон бился с двумя нападавшими, Фарго пытался повторить свой излюбленный приём. Но лошади, уже напуганные злобным рычанием собаки, постоянно крутились на месте, что весьма мешало их хозяевам вести бой.
И тут совершенно неожиданно пришла помощь. Небо словно потемнело, послышался шелест, а вслед за ним Альгерон увидел, как один из всадников, схваченный огромной лапой, взмывает вверх, оглашая окрестности истошным воплем. Кони нападающих встали на дыбы от страха, а затем понеслись к лесу. Таир хранил удивительное спокойствие, видимо ему по запаху удалось определить приближение Рены. Она же, описав круг в воздухе, опустилась прямо перед Альгероном и положила к его ногам полуживого врага.
Радуясь, что его воспитанница совершила первый полёт, он пришёл в такое возбуждение, что с трудом подбирал слова:
– Я не знаю, как благодарить тебя за помощь! Но больше всего я рад тому, что ты теперь летаешь! И в данный момент я жалею, что ты такая большая, потому что мне так хочется тебя обнять и поцеловать.
Как только он закончил последнюю фразу, Рена вытянула свою длинную шею, и её голова, повёрнутая в профиль, оказалась перед лицом Альгерона. Понимая, что ему предоставляется возможность выполнить желаемое, он зажмурился и поцеловал любезно подставленную щёчку. Ощущения были не так уж и неприятны. Кожа была гладкой, слегка прохладной и без отталкивающего запаха.
