До подписания Всемирной Конституции, до освобождения человечества от уже неконтролируемой к тому времени жадности, алчности, вседозволенности, во времена «нашей эры» каждый при желании мог поехать в любой уголок планеты. Правда, это было не так просто, как слышится. Человеку надо было сперва собрать денег на поездку – тех самых цифровых баллов на счетах, информация о которых еще пока что хранится в Ресурсе. Надо было знать язык того региона, куда он едет. Надо было получить разрешение на въезд в другой регион (тогда некоторые из них назывались странами) – для этого достаточно было доказать, что у тебя есть деньги и то, что ты, потратив их, вернешься обратно к себе домой. И не менее важным было найти свободное время для поездки.
Переломным моментом в истории человечества была не замена его труда на роботов, как можно подумать в первую минуту, – нет, это не было бы решением проблем, а только бы их усугубило. Жадность, расовые и классовые неравенства могли возвести человеческую ненависть в такую степень, что спровоцировали бы мировую войну, возможно уже последнюю. Настоящим прорывом стало открытие вакцины Бога. Название ей такое дали неспроста.
Во время очередного исследования Туринской плащаницы – того самого артефакта, которым после казни обернули Иисуса и вокруг которого было всегда так много шума в порыве доказать или опровергнуть истинность данного факта, российский ученый с убеждениями настоящего христианина (признаться, необычное сочетание для того времени) Кирилл Горбылев смог извлечь необычную формулу из наночастицы, взятой с места кровоподтека на ткани. В тот момент он не задавался целью доказать, чья эта кровь. Ученый, не сомневаясь ни на миг в святости каждого аттометра плащаницы, хотел получить из крови Иисуса лекарство – к примеру, от рака или от другой какой болезни.
В своем порыве спасти человечество от недугов ученый объявил у себя в лаборатории прием больных с самыми различными заболеваниями. Хвост очереди пациентов, надеющихся на чудесное исцеление от болезней (ученый принимал даже больных простым гриппом), показался лишь через два месяца. Но положительного результата не было ни у одного из них. Он почти опустил руки, почти уже сдался, но, перебирая ночью за своим рабочим столом все карточки пациентов, он обратил внимание на повторяющуюся красную печать на карточках некоторых клиентов – печать с одним лишь словом, прописанным заглавными буквами: «СУИЦИД».
Он помнил, что по ним подавались судебные иски от родственников умерших. Следователи пытались найти связь смертей с его опытами, но то ли не сильно старались, то ли на самом деле связь была для них не такая очевидная – и дела были закрыты. Ученый никогда не обращал внимания на обстоятельства их смерти. Их всех объединяла причина и… срок. Они все, все сорок пациентов, наложили на себя руки на третий день после поставленной прививки – теперь ученый видел это отчетливо, видел взаимосвязь.
Ранее он этого не заметил то ли из-за огромного количества пациентов и большого объема обрабатываемой информации, а может, просто из-за своей рассеянности и невнимательности по отношению ко всему, что не соответствовало его запросам для сбора статистических данных.
Но в тот момент, когда он сидел ночью, ссутулившись, и разглядывал дела пациентов под ярким светом настольной лампы, подаренной ему коллегами на какой-то праздник, все встало на свои места.
