– Это поможет мне выжить? – спросил я.
Китаец удивлённо взглянул на меня.
– Я ведь уже всё сказал. Зачем ты спрашиваешь то, что ясно как летний день?
Я улыбнулся и кивнул в ответ.
– Спасибо, – сказал я.
– На этом всё на сегодня.
Он достал из-под стола ещё несколько свитков и задумчиво положил их на стол.
Я кивнул и направился к выходу.
Возле двери стояли два вооружённых охранника. Меры безопасности тут были более серьёзными, чем там, на «Черкизоне». Связано ли это со мной или с другими делами – мне не было неизвестно наверняка.
В кабинете секретаря мне вручили довольно громоздкую «Мотороллу».
– Можете пользоваться как обычным телефоном, – сказал мне один из подручных Табаня (как про себя я начал называть китайца; Большой Босс). – Тарифный план не ограничен. Когда будет нужно – переставьте сим-карту в другой аппарат. Экстренный номер забит на ней, первым в списке, – пояснил он. – Достаточно просто позвонить и дождаться первого гуда.
– Ясно, – кивнул я. – Спасибо.
После этого я взял аппарат и вышел на улицу.
Что было бы, если бы я забыл пейджер? Или если бы его отобрали до того, как я нажал кнопку?
Хочется верить, что у китайцев на этот случай был особый план, но напрямую во время разговора я об этом спросить не решился.
После того, как я нажал на кнопку пейджера – тайком, в кармане, стараясь сделать так, чтобы Дмитрий Петрович не заметил – прошло долгих три минуты.
Я старался сидеть тихо, чтобы ни в коем случае не спровоцировать его на скорую расправу. Даже кровь не вытирал, которая стекала по шее ниже, на грудь, пачкая мой единственный приличный свитер.
От несправедливости происходящего стоял колючий комок в горле. А ещё в груди появился противный червячок сомнения: а что, если я действительно набедокурил пока был в отключке после той бормотухи, которую по недоразумению продавали под видом пива?
Я гнал эти мысли как мог, потому что от них мне становилось не только обидно, но и страшно.
Убить или покалечить свою девушку по пьянке… и как дальше жить после этого? Да и стоит ли?..
Хотя нет, я не мог. Ну никак! Даже при полной отключке сознания…
Похоже, Дмитрий Петрович почувствовал моё настроение. Потому что перестал метать глазами молнии в мою сторону и рефлекторно сжимать кулаки.
То, что произошло потом, впечатлило его настолько сильно, что даже спустя пару месяцев он обращался ко мне исключительно уважительно.
Я не знаю, какие силы и ресурсы были в этом задействованы. Даже представлять не хочу. Но далеко не последний человек в самой могущественной российской специальной службе несколько минут лежал, уткнувшись физиономией в ледяную грязь на обочине автострады, пока меня осматривал доктор.
– Ничего опасного, – сказал он, наклеивая пластырь на мою шею. – Рассечена кожа, верхний слой.
Один из моих освободителей, которые за всё время операции не проронили ни слова, только кивнул.
Они оставались в балаклавах до самого конца. Пока не подъехал руководитель Дмитрия Петровича и не забрал его с собой, вместе с его людьми.
– Подвезти куда-то надо? – единственная фраза, которую проронил один из людей в балаклавах.
Сначала я хотел автоматически отказаться. Достаточно было и того, что меня освободили. Но всё-таки я взял себя в руки и попросил:
– Можно в больницу, куда отвезли Мирославу?
Человек в балаклаве кивнул.
Как потом выяснилось, Мирославу пыталась похитить одна из криминальных группировок, которой Дмитрий Петрович даже без особого умысла наступил на больную мозоль. Дело было в похоронах одного из сотрудников, и на администрацию одного из московских кладбищ пришлось сильно надавить.
