– Вы не правы, – категорично заявила девушка. – Те, кого вы называете чертями и бесами – обычные люди, мутировавшие после эпидемии. Нельзя же быть таким максималистом. Вы забыли о толерантности.
– Толерантность? К кому? К бесам? – Богатырёву казалось, что Зоя не понимает или не хочет понять его.
– Раньше вас это не смущало, – ехидно заметила она.
– Скажем так: я был слеп, а теперь прозрел… Вам-то само́й комфортно в мендацианстве?
Герман чувствовал, что его слова не доходят до девушки, что она по-прежнему останется пленницей этих лживых догм. Но он не сдавался. Он попытался научить Зою понимать истину, открыть ей глаза на то, что постиг в своём пути просветления.
И тогда, может быть, Зоя всё-таки сможет осознать ценность настоящей веры, которая не приводит к преступлениям и жертвоприношениям, а помогает людям быть добрыми, мудрыми и справедливыми. Может быть, она увидит, что не всегда прогресс и технологическое развитие являются панацеей для всех проблем.
Герман был готов продолжить эту дискуссию, углублять её и предоставить Зое возможность сравнить две стороны аргументов. Быть может, в конце концов, она обретёт понимание настоящей религии, основанной на духовном развитии и принятии традиций предков. Вместе они смогут осознать, что истина может быть выше объяснений и причинно-следственных связей, и что есть нечто большее, чем то, что может быть объяснено с помощью логики и научного знания.
Однако Зоя оказалась упрямой. Она уверовала в то, что Император – истинный спаситель, который принёс миру благополучие. Она была уверена, что эпидемия, о существовании которой лишь слухи ходили по городу, была побеждена благодаря правлению Императора и заботе Мендациана. Зоя не хотела видеть и слышать правду. Ей было комфортно в своей вере, в которую она просто вложила свою надежду и силу.
Как же она уже устала от Германа! Слишком много пустой болтовни. А у неё были чёткие инструкции: выяснить, где находится лагерь повстанцев. И вот уже несколько дней у Зои никаких результатов. Уже сегодня необходимо что-то решить, иначе завтра придётся отдать приказ о его казни.
Не осознавая до конца, что она делает, Зоя достала из сейфа телепорт1 Германа и отдала ему.
– Здесь нет камер и жучков. У вас высококвалифицированные специалисты: мы так и не смогли отследить, откуда вы телепортировались в город. Надеюсь, они и сейчас в состоянии поставить защиту. У вас одна минута.
Богатырёв сначала не понял, что она имеет в виду. Его отпускают? Просто так? Скорее всего, это ловушка. Если он воспользуется предложенной возможностью, то приведёт полицию прямо в лагерь. Но с другой стороны… Вдруг эта девушка не лжёт? Но с чего бы ей помогать?
– У вас нет времени на раздумья, – совершенно справедливо предупредила Зоя.
Герману показалось, что Тальникова его действительно отпускает. Допустим.… Но зачем она идёт на этот безумный шаг?
– Вам не простят. Идёмте со мной, – предложил он.
Зое вдруг сильно захотелось воспользоваться предложением повстанца, но разум возобладал над мимолётным влечением сердца, и она сказала:
– У меня другой путь. Прощайте.
Богатырёв взял телепорт и ввёл необходимые координаты. Как бы он хотел взять эту девушку с собой! И не для того, чтобы не вычислили его перемещение. Просто ему почему-то хотелось продолжить разговор. И не здесь, в следственном кабинете, а сидя с ней вдвоём у костра. Ему казалось, что Зоя со временем поняла бы и приняла его жизнь, его веру, его судьбу.
