Несколько лет назад, когда в стране господствовала всеобщая анархия, новоявленные бизнесмены, или как их еще называли «новые русские», решив, что они есть элита общества, стали стали беззастенчиво обирать это общество, наживая на спекуляции народного достояния, научных достижений, природных ресурсов огромные состояния. В полную силу вступал в действие план злого гения Аллена Даллеса по разгрому Российской Империи изнутри страны, по которой победным маршем шла глобальная алкоголизация, сексолизация, шизофренизация и коррупция. Государственная политика была такова, что такие человеческие качества как честность, верность, добросовестность, справедливость не выдерживали конкуренции с подлостью, ложью, воровством, хамством и распутством, и были низведены из социума как отжившие свое время. Выжить в такое время торжествующего хаоса было очень непросто, но Стека тогда решил для себя эту задачу своеобразным способом. Он открыл свой магазин по продаже запасных частей для автомобилей, причем отечественные детали он сам приобретал у оптовиков по твердой рыночной цене, а запчасти к иномаркам ему доставала специализирующая на угонах бригада. По устному договору документы на запчасти угонщики штамповали сами, так что каких-нибудь бумажных нестыковок Стека не опасался – по за кону он был чист, аки стекло.
Своим воображаемым оппонентом из числа «нуворишей», лишившихся своих навороченных дорогих тачек, он мысленно же возражал: «Ты украл и у тебя украли. Делиться надо». В то время честно заработать на новую роскошную иномарку было практически невозможно, и зная это, Стеку не жгло чувство раскаяния.
Как-то раз в его магазин зашел его давний приятель по институту. Вместе они закончили Политех, но сейчас Стека директор своего магазина, а Валентин или Валек, как звали его ближайшие сокурсники делал теперь карьеру в налоговой инспекции, ибо инженер – это не звучало гордо, и следовательно прожить достойно на инженерскую зарплату было невозможно.
Валентин походил по магазину, осмотрел прилавки и сочувственно бросил Стеке, когда они уединились в его офисе выпить чая:
– Витек, не боишься загреметь из-за этих железок? Даю руку на отсечение, половина из них с угнанных автомобилей.
– Только тебе, Валек, строго по секрету: девяносто процентов. Да с угнанных. Да торгую. Но угоняю-то не я. а я не буду торговать, другой будет, дело-то не во мне, а в сложившейся в стране ситуации. А жить как-то надо, и эти железяки и дают мне прокормиться, также как и тебе эта форма. А насчет загремишь – бумаги у меня в порядке, и если кто-то ловко обходит существующие законы, то кто в этом виноват? Вероятно те, кто создал эти законы, те кто поставил меня за этот прилавок, а тебя заставил надеть этот мундир. Скажи честно, Валя – продолжал Стека, – а ты сам-то не боишься в наше беспокойное время, отстаивая интересы государства – государства ли, это еще большой вопрос – схлопотать пулю вместо ордена?
Валентин молча допил чашку отлично заваренного чая – что что, а в этом деле Стека был мастером, – отставил ее и встав, дружески ткнул кулаком в плечо Стеки, тоже вставшего.
– Прав ты Витька, сто процентов прав. Они там наверху, как боровы толпятся у кормушки, а мы за них дерьмо разгребаем, создаем имидж входящей в нормальную жизнь страны, перешедшей на рыночные рельсы.
Он взял свою папку с документами:
– Мой домашний ты знаешь, если что звони, чем смогу – помогу. Ну и так не забывай.
