Они выстроили свой город. Великая Форха имела семь ступеней, уходящих вверх белыми стенами. Великая Джосхару тоже имела семь ступеней, но уходящих вглубь чёрной дымящейся земли. Демоны вырывали себе норы-жилища прямо в стенах этой огромной воронки. И не было им числа, ибо огромен был и Джосхару. Широкая лестница была проложена от поверхности земли к самому дну ямы. А на дне, где даже небесный свод уже не был виден из-за смрада и дыма, открывался огромный вход в подземный дворец самого Велиара, где жил он со своим сыном Адрионом.
Сартаал был одним из тех, кто был вхож в чертоги Велиара. А для юного Адриона он был наставником и другом. Такую честь Сартаал смог заслужить только за долгие годы верной службы. Ведь он был одним из тех первых, кто пришёл к той маленькой пещере, на месте которой возник Джосхару. И никогда с тех пор не сомневался он в правильности выбранного им пути.
Сартаал почти не помнил своей жизни среди алтеидов. Он понимал, что был рождён, что где-то в тех городах у него есть отец и мать. Но их следы стёрлись в его воспоминаниях. Смутно, словно полузабытый сон, он помнил только своих братьев. Их было двое. А быть может, трое. Он был старшим из них. Но не ему достались силы и красота. Даже самый младший из его братьев очень скоро обогнал его в росте. Они всегда держались вместе. А сам Сартаал оставался в одиночестве. Только он не мог вспомнить, сам ли он старался избегать их компании или они сторонились его…
Сартаал часто общался с одним мудрецом. И этот мудрец по имени Местрен часто размышлял о том, что тот внешний облик, который приняли демоны, является отражением грехов и страстей, которые двигали ими при прежней жизни среди алтеидов. Сомневаться в его умозаключениях у Сартаала не было никаких причин. Местрен говорил о жадности и указывал ему на тех из них, кто имел множеств рук или огромные ладони. Одним своим видом они будто бы показывали, что хотят загрести все сокровища мира себе. А потом он указывал на похотливых сластолюбцев, которые нелепо тащили за собою по земле свои гениталии. Маленьких и бездумных бесов, которые составляли низшую касту Джосхару, Местрен обличал в безволии и слабомыслии. Они не имели своего мнения при прошлой жизни, а теперь и вовсе превратились в свору вечно галдящих уродцев. Проку от них не было почти никакого. Даже разговаривать из них могли лишь единицы, и те с трудом. Зато их каста была самая многочисленная. На каждого разумного демона приходилось несколько десятков этих мелких снующих повсюду тварей. Именно от них в Джосхару всегда стоял непрекращающийся гул и гомон.
Так Местрен без труда угадывал те страсти, которые верховодят демонами. Эти их разговоры он иногда даже превращал в игру. И Сартаал делал в ней успехи. Порой во внешности демонов сочетались два, три порока. И тем интереснее ему было их опознавать.
Но особое место в иерархии Джосхару всегда занимали те, чьей кровью была ненависть, а гнев бился в груди вместо сердца. Они были самыми могучими и сильными представителями своего нового народа. Они всегда были пропорциональны, как алтеиды. Но под красной кожей вздымались бугры невероятных мышц. Порой тела или головы их имели устрашающие рога или шипы. Эти демоны были высшей кастой. Сартаал боялся их и ненавидел за силу, хоть сам и был приближен к Велиару. Но и эти могучие монстры презирали слабого и тощего Сартаала, хоть порой им и приходилось выполнять его приказы.
