Он обвязывал свой торс верёвками, дабы прижать крылья к спине как можно плотнее. А потом укутывал своё тело в чёрный плащ с глубоким капюшоном. Он не стремился раздражать своим внешним видом других демонов. Но даже перевязанные короткие крылья становились похожи на крупный горб под его плащом. Поэтому Местрен всегда сутулился, чтобы никто не догадался об истинной природе его формы.
– Как твоя книга, мой друг? – этот вопрос вывел Сартаала из задумчивого оцепенения.
– Я смог догнать нынешние события. Мне удалось многое записать, – ответил он, медленно подбирая слова. – Мне было тяжело описывать наш путь к Мехре. Хоть он и занял долгие годы, но состоял из однообразных событий: захватов и разрушений мелких городов и деревень. Поэтому мой рассказ в этом месте превратился в бесцветную хронику.
– Это хорошо. Ты делаешь большую работу, Сартаал. Я говорил тебе своё мение: я считаю, что мир должен знать историю глазами одного из нас.
Местрен поднялся на ноги и указал на одиноко стоящее дерево. Оно высохло и раскинуло свои голые потемневшие ветви в стороны, словно умирающий тянет свои руки в мольбе о спасении. Под ним стояла чудом уцелевшая лавочка. Именно к ней и направился белый демон. Сартаал поспешил за ним.
Учинённые здесь разрушения открыли с этого места прекрасный вид на сады Серенаи. За минувшие сутки ландшафт претерпел значительные изменения. Теперь он стал много привычнее для демонов. Местрен и Сартаал долго молчали, обозревая, как далеко уже забралась порча.
– Как ты думаешь, мой друг, кто будет читать твои труды в новом мире? Ведь в нём не останется никого, кроме нас самих. Нужна ли будет твоя летопись демонам, подобным нам с тобою?
Это был юмор. Местрен так шутил. Или издевался. За долгие годы знакомства и дружбы Сартаал так и не смог уловить этой тонкой грани. Ведь не было никого похожего на двух этих существ. Они вдвоём так же отличались от других демонов, как и от алтеидов. Впрочем, Сартаал знал, к чему сведётся этот разговор. Местрен всегда начинал свою речь издалека, плавно подводя собеседника к тому, что он хочет поведать. Сартаал научился принимать эту игру и не забегать вперёд.
– Я не думал об этом, – уклончиво ответил он. – У меня есть ощущение, что кто-то её найдёт. Может, через сто или даже тысячу лет. Но она непременно достанется кому-то, кто сможет её оценить.
– Интересная мысль, – Местрен сделал вид, что задумался об этом, и замолчал. Тонким пальцем он водил по краю подбородка. Сартаал молчал в ответ. – Значит, мы будем продолжать писать эту летопись. И одновременно мы будем продолжать уничтожать всех, кто смог бы её оценить.
Сартаал знал, к чему клонит белый демон. Этот разговор они заводили уже несколько раз. И каждый раз Местрен начинал с новой позиции. Но всегда напрашивался только один вывод. Этот вывод так и не был произнесён вслух. Пока.
– Я пишу историю. Но я не в силах её творить, – ответил Сартаал, и нотки раздражения всё-таки промелькнули в его голосе. – Адрион…
– Адрион не безумец, как его отец, – Местрен услышал это раздражение в его голосе и сам нетерпеливо прервал собеседника, перескочив к самой сути их разговора. – И ты это знаешь много лучше, нежели я. Ведь именно ты воспитывал его все эти годы. Ты, как никто другой, знаешь молодого принца и можешь влиять на его решения. Велиар хочет уничтожить весь мир. Его ненависть не знает никаких границ. Он не успокоится, пока не отправит в серый мир последнюю душу. Но…
