Эра Ортена. Том I - страница 5

В то время как я осматривал его, он повернулся на меня. Создавалось ощущение, будто он смотрит прямо мне в глаза. Спустя секунду он направился в мою сторону, не отводя взгляда. От дверного проема до стола оставалось всего четыре шага.

ШАГ

Первый его шаг ознаменовал неминуемую панику. Мой взгляд начал бегать по всей комнате, ища спасения.

ШАГ

«Думай! Думай! Думай!.. – бесконечно повторял я про себя. В отчаянии я начал перечислять все предметы у меня в комнате: – Тумба, принтер, компьютер, кровать, монитор, банки, стул, стол, тетради, пенал, книги…»

ШАГ

Медлить больше нельзя, резким движением я пнул в него обломок двери, параллельно вставая на ноги. Кусок двери сломался пополам.

«Но ведь я даже не слышал звука удара и не увидел движения меча», – подумал я.

Он также шел ко мне навстречу. Заведя руку за спину, я схватил кипу бумаг, торчащую из принтера, и кинул в воздух. Бумага разлетелась по всей комнате, а я развернулся и потянулся рукой к столу, ища хоть что-то, что поможет мне.

– Где же? Где? – проговаривал я, судорожно перебирая все на столе. – Точно, вот оно, наше-е-ел.

Вдруг чувство холода наполнило мой живот. Посмотрев вниз, я увидел острие, торчащее из живота. Боли почти не было, скорее очень неприятно. Было чувство острого и холодного в животе. Через секунду меч начал двигаться вверх, а из-за тупого лезвия он не резал, а поднял меня за собой. Чувство боли пришло так же быстро, как и осознание движения. Оказавшись параллельно с полом, рыцарь приблизился к моему лицу и сказал:

– И что ты хотел сделать? – В его голосе не было ни капли надменности, нет, скорее походило на вопрос учителя, что показывает ученику ошибку.

– Э… т… о… – произнес я сквозь боль. И в то же мгновение, замахнувшись канцелярским ножом, ударил его в шею, целясь прямо между шлемом и горжетом. Я успел взять его со стола, пока он не проткнул меня.

– Ха-ха, замечательно, ты оправдываешь мои ожидая, – он слегка усмехнулся, – но этого недостаточно, – добавил он, сжимая мою кисть с лезвием прямо у своего горла

– По… чему? – спросил я. Это единственное, на что у меня хватило сил. Мое сознание слабело от количества потерянной крови.

– Я вер… т… ы… – его голос становился приглушенным, а после и совсем неразборчивым. Последнее, что я запомнил, – обратный отсчет, остановившийся на восьми секундах.

Сознание покидало меня, и я уже ничего не мог сделать. На удивление в момент потери сознания я уже не испытывал страха, паники, боли и каких-либо ощущений. Лишь сожаление. «Жаль, что не попрощался с родителями, жаль, что так ничего и не создал за всю жизнь. К своим годам у меня так, по сути, ничего и не было, жаль, что я так и не увидел, как человечество вступило в новую эру. Только подумать, меня отделяли какие-то восемь секунд, но уже ничего не поделать». Меня наполнило теплое чувство. Так вот что испытывает человек на пороге смерти. Удивительное спокойствие, это даже приятно. Будто в моей голове бушевал океан и вмиг наступил штиль.

Мысли о том, что со мной произошло в этот день, не покидали меня всю ночь. Я не смог уснуть, так и просидев у стены камеры, смотря на пьянствующих стражников, позже уснувших на том же столе спустя несколько часов после начала застолья. Все мое тело обессилило и обмякло от усталости, так что я не мог держать рот закрытым из-за повисшей челюсти.

Один из стражников проснулся с первыми лучами света, пробившимися в мою камеру через маленькое окошко под потолком. Он попытался разбудить своего собутыльника, но высокий мужчина едва реагировал на потряхивание, лишь отмахиваясь. Лысый мужчина оставил попытки разбудить своего сослуживца и пошел на выход, проходя мимо, было видно его заплывшее от алкоголя лицо и покрасневшие щеки. Он ушел. Спустя несколько минут на лестнице послышались шаги. Тот вернулся, приведя с собой какого-то парнишку. Молодого худощавого брюнета лет пятнадцати или четырнадцати, среднего роста, одетого в темно-коричневую жилетку, растрепанную у основания, штаны из какой-то темной грубой ткани и пояс, за который был заправлен небольшой нож. Стражник разговаривал с ним крайне обходительно и улыбался. Осматривая парня, я случайно пересекся с ним взглядом. Посмотрев на меня несколько секунд, он спросил что-то у стражника. Тот, в свою очередь, быстро пошел к напарнику. Наклонившись к его уху, тот в мгновение ока встал, вытер лицо, пытаясь скрыть следы похмелья, и подошел к моей камере. Достав из подсумка связку ключей, он открыл железную дверь в мою камеру и провел гостя внутрь. Подойдя ко мне и сев на корточки, парень сказал: «Авил дур амин?» Я молчал и смотрел ему в глаза, не видя никакого смысла говорить, да и сил у меня не было. В его мягком взгляде читалось сострадание. Он переключил свое внимание на мою ногу. За время, что я здесь находился, рана начала гноиться, а из-за того, что мне ее даже протереть нечем, гной перемешался с остатками крови. Ощупывая мою ногу и надавив на область возле раны, из нее начала вытекать отвратительная желтовато-красная масса. Его лицо скорчилось в рвотном позыве, однако он сдержался, отвернувшись и прикрыв рот рукой. В иных обстоятельствах я бы отреагировал так же, но сейчас все казалось незначительным, что и значения этому я не придал. Парень, убрав руку, сказал: «Вар асцы ками лар укин». Страж, недоумевая, начал что-то говорить, но парень перебил его, повторив ранее сказанное громче. Тот сразу ушел из камеры, направился на выход. Парень обратился к другому стражу, и тот быстро пошел к столу, взял тряпку и полил выпивкой из бочки.