Неизвестно, чем окончилась бы ее история, если бы порог их остывшего дома не переступила Тобиршасс. Сколько бы Эмбер ни спрашивала, как ведьма нашла ее, та всегда отвечала, что на то была воля Богини. Только теперь повзрослевшая Нэнни осознала, что Верховная отыскала ребенка из пророчества. Пришла спасти Избранную. Быть может, об этом ее пыталась предупредить мать во снах.
Тобиршасс приходила все чаще. Из дома исчезли травы и порошки. Сознание отца прояснилось. Казалось, что все наладилось. Как вдруг отец пропал. Взял и не вернулся домой. Неделю Эмбер жила одна. Неделю плакала и тряслась от страха. А потом пришла Верховная. Пришла, чтобы сообщить то, что малышка Нэнни и так уже знала: она осталась сиротой.
Ведьма из Пустоши сожгла ее дом. Использовала заклинание, чтобы все решили, что и сама Нэнни погибла в огне. Она отчетливо помнила, как стояла и смотрела на пламя, пожиравшее дом, в котором она росла. Дом, в котором когда-то была счастлива. Выли пожарные сирены, суетились люди, а она просто стояла и смотрела. Как горит ее прошлое. Ее жизнь. В огне действительно сгорело все – включая саму Нэнни. Вместо нее родилась Эмбер. Одинокая девочка с янтарными глазами, которой пришлось повзрослеть слишком рано. В ту ночь они отправились в Эреш.
– Так, ладно, хватит. Как долго мы будем делать вид, что музыки нет, а нас всех настигла внезапная избирательная глухота?
Снова эта ведьма. Эмбер ненавидела жителей Аратты. Ненавидела их распутство, беспечность и малодушие. К тому же они чересчур полагались на силу кристаллов, артефактов и прочих магических костылей. Ей всегда казалось, что свои порошки псевдомедиумы доставали как раз у беспринципных торговцев Аратты.
– Музыка есть. Это что-то меняет? С музыкой или без, но нам нужно выйти из этого леса. Чем дольше мы здесь пробудем, тем меньше шансов на то, что нам удастся отыскать выход.
Эмбер правда так считала, а еще она против воли испытала благодарность к Вивиан за вопрос, который вывел ее из транса. Власть могильного холода и этой сводящей с ума мелодии на мгновение отступила.
Передышка, подаренная бессмысленным разговором, была недолгой, но Эмбер уже знала, к чему готовиться, и была начеку. Больше не позволяла сторонним мыслям завладеть разумом. Она умела сохранять спокойствие и выдержку. Даже в битве с Ярштай и Ивоной не позволяла себе терять контроль. Но этот лес… Он испытывал ее волю.
Зря она вспомнила Ярштай. В голове тотчас зазвучала угроза древней ведьмы. Что, если Лис, Райденн, Кася и даже эта несносная Вивиан погибнут? Погибнут от рук Ковена мести только за то, что им не посчастливилось встретить Эмбер. «Я разрушаю все, к чему прикасаюсь», – пришла внезапная остро-болезненная вспышка. Ослепляющая белизна снега вдруг стала невыносимой. Чересчур яркой. До рези в глазах. До слез. Или это не от снега?
Слезы катились по ее лицу. Снежные хлопья сыпали на лицо, плечи, руки и даже не думали таять. Музыка звучала все громче. Только сейчас Эмбер заметила, что поднялась метель, снег валил с неба густой непроглядной стеной, а идти стало тяжелее не только из-за собственных мыслей, но и из-за сугробов, выросших под ногами.
– Бежим! – крикнула Эмбер, усилив свой голос магией. Она больше не видела своих спутников, не видела ничего, кроме бесконечной снежной пелены. Бежать было трудно. Приходилось постоянно стряхивать с лица снег, смахивать его с глаз и ресниц. Но оставаться на месте было нельзя. Невозможно. Что-то неуловимо влекло ее вперед.
