Эрис. Фила всадников - страница 3

Камни Сицилии, что влажной зимой безлико-серые, короткой смешливой весной пёстро украшены разнотравьем. Первые отважные, броские, яркие полевые цветки спешат возвестить о приходе новой надежды. Кусты люцерны древовидной с наивными жёлтыми цветками и нагловатый весельчак молочай, постоянные соседи сицилийских камней, напрасно соперничают с хитрыми валунами – им не суждено собрать восторги путников. Ободрав плотные соцветия люцерны для обеденного салата и молочая – для кожных мазей, путники с трепетом всматриваются в лица камней. Серые камни острова ранней весной обретают песочно-розовый цвет. Трещинки, ямочки, разломы сглаживаются, плавными изгибами уподобляясь сдержанным улыбкам.

Вешние камни теряют зимнюю суровость. Под тёплым солнцем они оживают в радости. Нет, конечно, известняк не становится безвольным песком – характер у сицилийских камней остаётся прежним. Однако даже камни острова полагают возможным сдержанно радоваться приходу весны. Это заметно каждому сикелиоту. Именно по «живым камням», а не по небесным звёздам читают они приход весны. А может быть, те камни и не камни вовсе?.. А может быть, те камни и есть душа Сицилии?

Славный день окончания зимы и в этом году пришёл с редкими тёмными облаками. Вкусный воздух неясных волнующих ожиданий исподволь наполнил Сиракузы. Ожидания природы без промедления передались людям. Празднично встретить первый день весны – только и разговоров в это славное утро!

Парадный зал поместья Гермократа. Почтительный стук бронзовым наконечником копья по створке двери заставил вздрогнуть мужа, в задумчивости сидящего на ложе. Муж выпрямляет сгорбленную спину. Полоска яркого утреннего света теперь хорошо освещает его лицо.

– Хайре, софист5, – раздаются за дверью зычные мужские голоса.

– Мудрейший из мудрейших! Храбрейший из храбрейших! Свет и надежда софистики! Протагор, тебя приглашают на сисситию гаморов, – громко возвещает Граник.

Дверь раскрывается, солнечный свет врывается в полутёмный зал, являя на пороге сразу троих посетителей: Мирона, Граника и Гермократа. Юноши в одинаковых чёрных плащах, под которыми короткие чёрные хитоны.

– Это великая честь, мой наставник, – громко и весело поёт Мирон в высокий потолок залы. – Гаморы Сиракуз хотят познакомиться с тобой. У храма Аполлона вчера состоялся разговор.

Своды зала довольным эхом подхватывают песнь атлета.

– Вчера в полдень три десятка гаморов изъявили желание послушать твою мудрость, – вставляет Гермократ. – Я был свидетелем беседы Мирона с приглашающими.

– Это испытание. Серьёзное испытание гаморами меня… в жертву вам, – отзывается второе эхо голосом зрелого, многоопытного афинского мужа в годах. – Врать или говорить правду? Предлагаете испробовать цикуту6 на вашей сисситии? Отчего-то сегодня ночью смутная тревога посетила меня. И, как вижу, вовсе не напрасно.

Трое юношей громко расхохотались. На пороге появилась высокая девушка. Мегиста в тёмно-синем пеплосе. Красавица хорошо подготовилась к визиту: подвела брови и ресницы, накрасила губы и уложила золотые волосы в высокую, сложным плетением, причёску. Золото браслетов, диадемы и кулона, искусная драпировка пеплоса…