Ермак. Выпуск № 12 / 2017 - страница 5



Семья и трое уж детей,
Дом деревянный среди сосен,
Хозяйство, всё как у людей.
Позвали на простые сборы
Обычных сельских мужиков,
Но началась война и вскоре
Из них был эшелон готов.
Из нескольких прощальных строчек
Украдкою узнать он смог,
Что у него, отца трёх дочек,
Сегодня родился сынок.
И проезжая дом родимый,
Прощаясь с ними навсегда,
Он крикнул: «Передайте милой,
Чтоб сына Васькой назвала!»
Ушёл, и до сих пор не знаю
Где был, и где нашёл покой.
Тебя я просто поминаю
В весенний день, со всей страной.
В победный день, девятый, мая
Я к стеле возложу цветы.
И может, где ты, не узнаю,
Но в сердце будешь вечен ты!
***
Среди тысяч широких равнин,
Среди сотен замшелых лесов
Героический путь проходил
Наших прадедов, дедов, отцов.
Они шли истреблять врага,
Очищая от скверны Русь,
И писали домой иногда:
«Жди любимая, я вернусь».
Много их в боях полегло
На фронтах той великой войны,
Но они победили зло,
Постояли за честь страны.
Мы обязаны память их чтить!
Огонь вечный горит пусть всегда!
И колени должны преклонить
Перед теми, кто выжил тогда!

Проза

Павел Шилов

Русское авось


Роман

(Окончание)


Глава 20


Выведенный из себя большим потоком жалоб в разные инстанции, Кочин решил поговорить с рабочими начистоту, тем более и момент для такого случая нашёлся. Он не мог понять, почему столько недовольных его деятельностью и думал, что стоит только раскрыть перед людьми свою позицию понимания жизни, как сразу климат общения в цехе потеплеет. Поймут же наконец люди, что Кочин работает для них. Не могут его позиции понять только такие идиоты, как Уваров. Остальные же хотят жить проще, то есть в полном смысле этого слова. Да разве лишние денежки в хозяйстве помешают? Конечно, нет.

Собрание в цехе было многолюдным. Игорь Петрович, сверкая глазами, махал пачкой писем, которые поступили в разные инстанции и вот вернулись на круги своя. Многие из них были анонимные и не внушали особого доверия. Чиновники не захотели вникать в суть дела, предоставив право разбираться самому Кочину. И он не упал в грязь лицом, говорил долго и с обидой, бросая громы и молнии. Но по всему было видно, что обстановка в цехе неблагоприятная, и как её исправить не было возможности, а издержки производства не брались во внимание.

– Слепцы вы, – кричал Игорь Петрович, – если думаете, что написали жалобу в высшую инстанцию, так и приедут сюда разбираться? Как бы не так, что у них своих забот мало? Будут они вникать в эти дрязги, сейчас! Вот они все эти письма опять у меня. А здесь я царь и судья. Степан Назарович все ваши писульки передал мне, чтобы в будущем никому из вас не было повадно жаловаться на меня. Нашли моду, чем недовольны – сразу писать. Бумага терпит. Уваров, оповещая партком завода в своём письме, называет меня чуть ли не вредителем. Я что, для себя стараюсь? Мне нужна эта кислота? Да в первую очередь она нужна нашему сельскому хозяйству. И вам, чтобы жить безбедно. У Уварова ко мне личные счёты, вот он и пишет в открытую, а эти анонимщики что имеют против меня? Облили грязью со всех сторон, а открыть своё настоящее лицо боятся. Но я и так знаю кто занимался этим: это Уваров, Кашина, Авдуевский и другие. Посмотрите в их лица: уверен, что они втихаря смеются надо мной и над теми, кто меня поддерживает. Что можно сказать о них, об этих подлых душонках? Да ничего, просто хочется сказать, что они не заслуживают особого внимания. Слишком мелки их мысли и чаянья.