Внезапно он остановился, втягивая носом воздух. Пахло сыростью, плесенью, а это – верный признак леших. Леший бы ему сейчас совсем не помешал. Умение у них особенное. Знают такие тропы, что раз-два – и на месте. Там, где можно месяц шагать. И, наоборот, могут месяц водить там, где два шага до цели. В этом они специалисты.
Вдалеке виднелся небольшой лесочек. Голые ветки редких деревьев неуютно качались под небольшим ветерком. Может, там он, леший?
– Что, дружочек, заблудился? – неожиданно и противно проскрипело за ухом.
Солипатрос медленно повернулся. С достоинством. Всё-таки он из цивилизованных миров, не местная туземщина. Перед ним стоял, как он и предполагал, леший. По виду они разные могут быть. Но этот особо не заморачивался над внешним видом. Руки, ноги. Голова – как у человека, только больше чуток. Длинные слипшиеся волосы. Одет он был в какую-то невообразимую хламиду непонятного цвета. Может, когда-то это и было одеждой, но сейчас – просто грязным рваньём.
Солипатрос терпеть не мог неопрятных, но в данный и конкретный момент ему было не до сантиментов.
– Послушайте, милейший, – откашлявшись и сделав важный вид, начал он, – дела большой важности привели меня сюда. И как раз сейчас я раздумывал о том, как бы мне найти достойного гида, дабы сопроводить мою драгоценную персону к орфелику О’Брайану. Надеюсь, слышали о таком? – с вежливой, но строгой полуулыбкой сказал Солипатрос.
– Ага, значит, точно заблудился, – проскрипел леший.
«Ох и противный же голос у него!» – поморщился Солипатрос.
– А к гномам, милок, – продолжил скрипеть тот, – путь-то не близок. Ох не близок! Да и не любят они пришлых. Зачем тебе к ним, а?
«Тебя не спросил», – подумал Солипатрос. Но вслух учтиво ответил:
– Письмецо вот для него у меня.
– Письмецо-о-о… – протяжно передразнил его леший. Потом смешно выпучил глаза и задумчиво произнёс: – Надо же, не знал, что O’Брайан Сиплый читать умеет.
Затем замолчал, глубокомысленно глядя себе под нос, переминаясь с ноги на ногу.
– Так вы сопроводите меня к нему? – начал терять терпение фавн.
– А зачем? – удивился леший.
Солипатрос аж затрясся, но – внутри, а снаружи он излучал высокомерное спокойствие.
– Затем, милейший, что я так хочу.
– Точно хочешь? – подозрительно глядя на него, переспросил леший.
«Нет, ну он издевается! Деревенщина аборигенская! Чучело немытое! Грр…»
– Да, милейший. Точно и всенепременно.
– Ну если точно, – с сомнением вздохнул леший, – то могу провести к Серым горам. А дальше уж сам. Только О’Брайана Сиплого никто уже давно не видел. Может, помер он? – почти с надеждой в голосе спросил леший.
– Вот и узнаю заодно, – опять же с достоинством сказал Солипатрос. – Вперёд, милейший. Время – деньги.
– Как точно выразился, а? – захихикал леший.
По этому хихиканью Солипатрос мгновенно понял, что парень ещё тот прощелыга. Прозрачнее намёка трудно было найти.
– Кстати, о вознаграждении, – как бы между прочим невозмутимо продолжил Солипатрос. – Оно непременно будет, когда мы окажемся у Серых гор.
– Ну да, ну да, – понимающе подмигнул леший. – Непременно будет. Большое и удивительно прекрасное. Ладно, милейший, – мастерски передразнил его леший, – было приятно познакомиться.
На этой фразе он состроил такую гримасу, что Солипатрос, который и без этого кривляния всё понял, окончательно вышел из себя. Денег у него не было. Почти. Пара дублонов с Флинна, остаток выигрыша, составляла весь его капитал. И делиться ими с кем-то он отнюдь не жаждал, мягко говоря.
