Откинув одеяло, я натянула на плечи шаль и подскочила к открытому окну, отдернула занавески. Из окна опочивальни двор лежал как на ладони. Я выхватила статную фигуру Василия Андреевича среди прочих мужиков. Верхом на гнедом коне и с ружьем в руке он выглядел мужественно.
Василий Андреевич поднял глаза, и наши взгляды пересеклись. Ни тени улыбки не коснулось лица супруга. Он дернул за поводья, конь послушно поворотился. Василий Андреевич пришпорил гнедого. В сопровождении отца и мужиков, супруг покинул двор. Я смотрела вслед, и тревога закралась в сердце.
"Почему он так со мной? Неужто не любит? Ради приданного моего? Но Василий Андреевич богат! Не понимаю… "
Я отошла от окна, но снова воротилась, вспомнив одну деталь: среди наездников я не увидела брата Василия.
– Где же Орлов? Еще одна загадка! Настя, куда запропастилась? Одеваться, скорее!
– Не гневайтесь, барышня. Ох, простите великодушно, теперича к вам как к барыне велено обращаться, – девушка влетела в комнату и проворно принялась за дело, без умолку тараторя.
– Настя, скажи лучше, где брат Василия Андреевича? Разве он не отправился на охоту со всеми?
– Так барин в гостинице остановились, не пожелали в усадьбе ночевать. Вот и охоту пропустили.
– А что про него сказывают, слышала? – полюбопытствовала я.
– Не могу знать. Они вчерась прибыли поздно, чай ужо и вы, барыня, в опочивальню удалились. Побыли на дворе, с братом Василием Андреевичем обсудили что-то, да и отбыли восвояси.
– Странный он какой-то, – задумчиво произнесла я.
– Ей-богу, барыня, кто же еще черные камни на свадьбу то подарит…
– Опять ты за свое, Настя. Василий Андреевич сказал носить и не снимать, они душу успокаивают. Камень называется гагат.
– Отродясь про такой не слыхивала. Но есть на селе мужик, говорят, он в разных каменьях разбирается. Если барыне интересно, я разузнаю.
– Будь так любезна, – заинтересовалась я.
День пролетел в обычных хлопотах, но частенько я рассеянно и бесцельно устремляла взор вдаль. Вышивка валилась из рук, буквы на страницах книги расплывались. Я нехотя выслушала кухарку: Матрена советовалась насчет обеда для господ. Махнула рукой, мол, делай как знаешь. Матрена искусница в приготовлении вкусных блюд. Папенька переманил ее в былые времена из другого селения, да так и осталась у Естафьевых.
Я прошлась по дому, касаясь кончиками пальцев мебели. Провела ладонью по корешкам книг в кабинете отца. Прислонилась к книжным полкам, запрокинула голову и тяжело вздохнула. Я не готова покидать отчий дом, но такова судьба каждой девицы: следовать за мужем. Что-то принесет будущее?
С улицы раздались крики, топот ног, конское ржание. Звуки смешались в единый хаос. Я вздрогнула. Прислушалась. Бабьи стоны и причитания заставили кровь застыть в жилах. Приложив руки к груди, я боялась сдвинуться с места.
– Есения Захаровна! Барыня, горе-то какое!
На негнущихся ногах я сделала пару неловких шагов в сторону двери. В кабинет вбежала Настя, за ней стояли, утирая подолом и косынками слезы, сенные девки. С трудом я добралась до выхода и замерла в дверном проеме, опираясь рукой о косяк.
Возле телеги, запряженной одной пегой кобылой, стояли мужики с непокрытой головой. Никто не смел поднять очи и взглянуть на хозяйку. Так и стояли, понурив головы и комкая шапки.
Я бросила взор на телегу. Под рогожей угадывались очертания тела. Дыхание перехватило. Схватившись за горло, я судорожно вдохнула воздух и прохрипела:
