Маше же дали ответственное задание. Теперь она распродает вещи времен СССР, попросила о том пожилая соседка.
Соседке от хлама, видите ли, избавиться надо. Да так, чтоб самой не возиться и не искать, кто вывезет. А Маше за это вроде как процент перепадет. Жить же на что-то надо. А у Маши, как всегда безработной, очень много запросов и расходов на красоту.
– Так и напишу. Продам диван. Состояние почти нового… Раскладной, кожаный… – задумчиво строчила Маша объявление, наверняка полагая, что сможет неслабо обогатиться на этой драной рухляди. – Продам диван. Раскладной…
– Пропуканный. – вклинила я желчно, подпирая ладонью щеку и зевая от смертной скуки. Лучше уж еще раз про парня ее поговорили бы. Чем про диван, которому давно пора на мусорный полигон. – В метал-пабе «Драный Диван» отлично впишется. В интерьер им. Там такие диваны и нужны как раз.
– Ну блин, Насть… Не сбивай с мысли. И так тяжко думается… – нахмурилась Маша, не отвлекаясь от своего занятия. – Если дырка очень маленькая и ее почти незаметно, можно сказать, что диван без дефектов? Как думаешь? Нет. Нельзя. Иначе это будет враньем… Блин… Как же это продать-то…
Машка обиженно надула розовые, блескучие от нового блеска губы, и вздохнула, продолжая печатать объявление в телефоне.
– Главное, не траханный. Диван, имеется в виду. Знаешь ли. Лучше регулярно пукать в него, чем кончать. – подчеркнула я с иронией, желая хоть мельком увидеть ее улыбку, а не белобрысую макушку с прямым, идеально выглаженным пробором.
– Фу, Настя. Кто такой купит… С таким-то описанием… – брезгливо поморщилась Машка и медленно потянулась за своим кофе. – Что ж написать-то, а…
– Так и пиши. Как есть. Правду. – настаивала я упорно, предлагая ей вообще не заморачиваться. – Диван девственный. Без пятен. Вряд ли бабка на нем зажигала, в конце концов. Хотя… А кто знает, что было в ее сознательную и не очень молодость… Кто их знает, божьих одуванчиков этих…
Я дождалась, когда Маша поднимет голову.
И когда это свершилось, я продолжала.
– Одна бабка, вот… Она как-то со мной в очереди стояла к гинекологу – так тридцать абортов сделала.
– Обалдеть… Тридцать?
– Ага. Прикинь? И последний, видимо, не так давно.
– Любвеобильная, однако. Бывает же… Одуванчики те еще… – усмехнулась Маша и опустила взгляд, опять уткнувшись в свой телефон. – Так. Продам диван. Состояние нового. Торг при встрече. Нормально будет?
– Отлично. – кивнула я торопливо. – Пиши уже давай.
Прождав целую вечность, пока Машка закончит придумывать объявление о продаже дивана, раскладного и пропуканного, я за малым чуть не заснула прямо за столиком.
– Задрюченная ты какая-то, Насть. – подметила Маша то очевидное, чего сокрыть возможным не представлялось.
– Да шеф мозги вынес. – борясь с подступившей сонливостью, я нехотя выпрямилась и протерла глаза. – Слава Богу, ушел пораньше. Хоть присесть теперь можно. Без чуткого надзора этого козла…
– А за что он тебя так нахлобучил? Клиент нажаловался?
– Не клиент. Да опоздала, блин…
– Ты? Опоздала?
– Проспала. С кем ни бывает.
– С тобой как раз и не бывало ни разу. Не похоже на тебя. Ты всегда такая ответственная.
– Так получилось. – пожала я плечами, с дикой неохотой поддерживать тему разговора.
– Ты часом не заболела?
Маша настолько удивилась, что даже отложила телефон в сторонку и придвинулась ко мне.
– Усталость накопилась, наверн. Может и заболевать начинаю. Немудрено, Маш. Вон сколько народу тут околачивается. Еще и шеф этот… Вообще ни за что отчебучил, козлина… Того и гляди, и правда премии лишит.
