Ура. Наконец-то отстанет.
Может и не стоило мне переходить с ним на резкости. Мало ли какой он в обычной жизни…
И снова, однако, мое унылое умиротворение снова продлилось недолго.
– Куда торопишься? – кавказец же упрямо не желал понимать мои намеки и двигался следом, продолжая диалог.
– Надо куда. Дела у меня.
Шаг я не замедлила.
– Да ну их, дела… Дела никуда не денутся. Поехали кататься.
Спасибо. Покатал уже! Больше не сяду в его тачку. Никогда!!!
Не удержала смешинку, окинув типа очередным беглым взглядом. Невольно вспомнилось, как горец стукался головой об потолок салона во время «этого дела». Чуть дыру затылком не пробил, так старался…
– Поехали уже. Давай, садись. – настаивал он упрямо.
– Ага. Щаззз! Разбежалась! Ты не за ту меня держишь.
– Да я тебя вообще не держу. Моя рука на руле. А другая вот, шаверму обнимает.
– И отлично. Пусть они остаются там. Твои руки.
Я уже практически бегу.
А он не отстает. Едет рядом и бесит капитально.
Да уж. Вот это «подфартило».
Надо бы как-то послать его. Кратко, но доходчиво.
Лишь бы не переоценить свои возможности.
Помягче бы. Культурно. А то я вежливостью не отличаюсь, могу и нагрубить так, что потом проблем не оберешься.
Как-никак, а работа официантом в ночном баре накладывает на лексикон свои отпечатки и матовые барьерные рифы.
Но ведь и этот тип возможно не ангел. Да еще и странный он…
Может псих какой вообще… Еще зарежет в переулке, за то, что нагрубила…
Разглядеть его лицо повнимательнее постеснялась.
Как бы меня учили в детстве, что неприлично пялиться, тем более на кавказцев. Да еще и пристально. А тем более ложиться с ними в койку, пусть та койка и на колесах…
Но мимолетно оценив его образ с ног до головы, пришла к выводу, что в ту ночь совсем пьяная была.
Раз смогла спутать его с… Далеко не Массимо.
Даже если очень издали. Даже сослепу.
Внешность у горца незаурядная. Не в моем вкусе совершенно. И еще он ну очень длинный. Худой и длинный. Как тень будто. И чернявый, бровь густая, вроде бы как одна, сросшаяся, волосы на голове вьются, беспорядочно торча в разные стороны.
Думала, горец тогда был растрепанный, из-за ветра. А оказалось, это его обычная прическа.
Неряха, одним словом.
И нос… Этот его горбатый, орлиный нос. Такой громоздкий у него «краник», что только и остается удивляться, как до губ долезть смогла, при этом не выколов себе глаз.
Преследуемая красной иномаркой, с которой теперь вились лишь нескромные и оттого плохие ассоциации, я пешим ходом миновала лишний проспект, затем повернула за угол. В надежде, что кавказец прямо поедет, а я в последний момент таки успею на работу.
А он, падла, все равно за мной!
И не отстает же!
И долго он кружить тут будет? Я ж на работу опаздываю! Черт, ну опоздала же! Он даже не понимает, каких проблем мне накидал своим упрямством!
На часах уж как было ясно, что сегодня мне выпадет адская взбучка от шефа-дьявола. Но я продолжала двигаться вперед, чтобы горец не прознал, где работаю.
Откуда он тут взялся вообще? И где был всю ночь, раз дома не поел?
Стоп, стоп…
Меня совершенно не должно заботить, где он был и почему не ел дома!
Кстати…
– Шаурма твоя стынет! Встань где-нибудь и поешь!
Наконец я придумала, как его отвадить. Хоть и не была уверена, что это сработает, но очень надеялась и уже практически помолилась за свершение чуда.
– Да успеется! Садись, говорю! Время теряешь!
Вот идиот…
Вчера такой нелюдимый был.
