Эшли Грэм. Новая модель. Автобиография самой известной модели plus size - страница 2

Как часто женщины напрасно переживают из-за своего веса! Хотя у меня бывали моменты, когда я чувствовала себя по-настоящему толстой (потому что месяцами не ходила в спортзал или питалась пастой и пиццей по пять вечеров подряд), по большей части я не тревожусь из-за цифр на весах. Не поймите меня неправильно. У меня случаются дни, когда я кажусь себе самой большой уродиной на свете, но это всегда результат профессиональной неудачи – например, когда у меня не получилось сделать такой бьюти-кадр[1], который хотел фотограф. Забавно, что мое внимание, как правило, не фокусируется на том, чем я прославилась, а именно – на моем размере.

Дело не в том, что я такая уж высокоразвитая личность. Думаю, мне просто не хватает некоего гена стыдливости. Например, для меня не проблема стоять обнаженной перед десятками стилистов и визажистов, ассистентов продюсера и секьюрити. За это меня и любит Кэри, стилист нашего шоу. (Сам отнюдь не стыдливая мимоза, Кэри носится по кулисам в сетчатом топе, сквозь который видны соски, в толстых золотых цепях, крупных цыганских серьгах и зеркальных солнечных очках с золотыми обезьянками на оправе.) «Давай-ка не будем смущать детишек», – говорит он, накидывая тренч на плечи модели, чьи трусики демонстрируют ее ягодицы целиком.

Мы с Кэри много работаем вместе, и он знает, что когда мы на съемочной площадке, я соблюдаю политику открытых дверей – или открытого платья. В то время как многие модели ужасно стесняются показаться нагишом перед другими людьми, мне это ровным счетом ничего не стоит. Более того, я терпеть не могу тенты-раздевалки – такие передвижные палатки размером с примерочную универсального магазина, которые ставят, когда модель переодевается вне помещения, давая ей возможность уединиться.

Кэри считает меня девушкой «уверенной в собственном теле», как он это называет. По его словам, я «очень свободная», и тот факт, что я довольна тем, кто я есть, – лучший для меня способ донести свою идею позитивности до других. Хотя, по правде говоря, я вообще об этом не думаю, когда раздеваюсь перед толпой народа. Я просто хочу делать свою работу!

Все свое детство я пробе́гала полуголой. Как и мои младшие сестренки, Мэдисон и Эбигейл. Возможно, я, как старшая и главная, даже оказала на них какое-то влияние. Какова бы ни была причина, на нас троих никогда не бывало особенно много одежек, даже когда мы стали подростками. Мы считали совершенно нормальным ходить по дому в лифчиках и трусах.

Особая ирония заключается в том, что наша мама никогда не ходила голой. Я впервые увидела мамину грудь только три года назад, когда мы с ней были в гостиничном номере и в дверь, которую я забыла запереть, неожиданно постучали. Вскочив с постели, мама схватила сорочку, и тогда я увидела ее целиком. «Я никогда не видела твою грудь!» – завопила я. А мама чуть со стыда не сгорела.

Мамино ханжество в значительной мере связано с тем, что она росла в семье меннонитов. Она не носила чепцы и платья в стиле «Маленького домика в прериях»[2], но, безусловно, скрывала свое тело. Ее родители были фермерами, что означало тяжкий –