Эшли Грэм. Новая модель. Автобиография самой известной модели plus size - страница 6

А как же деньги? Зарабатывать много, безусловно, можно – при условии, что ты «то, что надо», а это такая же редкость, как сделать успешную карьеру актрисы или поп-музыканта. (Если же ты именно «то, что надо», научись выгодно вкладывать свои денежки, поскольку «тем, что надо» ты долго не пробудешь.) Гонорары в журналах и модных шоу намного скромнее, чем кажется непосвященным, а многие модели тратят свое время не на оплачиваемую работу, а на блуждания с одного кастинга на другой, где конкуренция настолько свирепа, что тебя с большей вероятностью отвергнут, чем возьмут.

И последнее: насчет красоты. Сколько бы стилистов, визажистов, костюмеров и экспертов по фотошопу ни состояло у тебя в личном штате, работа модели заставляет тебя на полном серьезе чувствовать себя уродиной. Поскольку твоя внешность – это твоя профессия, она же становится легкой добычей критики. Когда ты модель, люди разбирают на косточки любой, даже самый мельчайший аспект твоей внешности. И никаких табу не существует.

Я произношу эту полную суровой истины речь перед всеми девушками, мечтающими о карьере модели, потому что хоть мне и хочется, чтобы они представляли, во что впутываются, мне понятен импульс, стоящий за этим желанием.

Еще до того, как стать «красавицей», я стремилась быть в центре внимания. Черт, да у меня еще молочные зубы не выросли, а я уже упивалась вниманием! По словам моей мамы, я была «яркой» даже во младенчестве. Когда она выкладывала меня на застеленный одеяльцем пол, я поднимала головку и обводила комнату взглядом, полным «достоинства» (опять-таки мамино слово). Я всегда смотрела людям прямо в глаза – даже в два года, когда мы поехали в «Мир Диснея» и я принялась здороваться с каждым встречным. К трем годам я повадилась забираться на кафедру в церкви и читать проповеди в пустом молитвенном зале. Да, я себе очень нравилась. И никакая сцена не была для меня слишком мала. Для демонстрации моего великолепия годился и камин в гостиной.

Когда на свет появились мои младшие сестры, Мэдди и Эбби, я вовлекла их в свои шоу, как только они подросли. Я была не против делиться славой – при условии, что в свете прожекторов останусь самой шумной и самой запоминающейся. Мы все танцевали и пели. Каждое Рождество устраивали для наших родственников шоу талантов. Каков бы ни был повод для выступления, я всегда была и режиссером, и примадонной.

Мы часто переезжали с места на место, поскольку папина работа была связана с маркетингом по базам данных. Мне был всего месяц или два от роду, когда мы перебрались в Атланту, где прожили до моего четырехлетия. Мама была на девятом месяце беременности Мэдисон, когда мы переехали в Нью-Гэмпшир. А Эбби оставалось два месяца до рождения, когда грянул переезд в Конуэй, штат Арканзас. Моя мама, «профессиональная домохозяйка», то и дело оказывалась в новых домах в незнакомых городах, где у нее не было ни единой родной души. В то время как отец ездил по бесконечным рабочим делам, она сидела дома со мной и сестрами.

Теперь, став взрослой, я даже представить себе не могу, через что прошла моя мама. Я впадаю в панику, если не могу заказать еду на дом. Мне страшно даже вообразить, как это – каждый вечер готовить ужин на пятерых. Но в любом месте, будь то Арканзас, Нью-Гэмпшир, Даллас, а потом снова Небраска, она всегда находила возможность создавать домашний уют, наполненный множеством людей, вкусной едой и весельем. Она заводила друзей по соседству или в церкви и всегда готовила дома. Она обожала шум, разговоры, смех и музыку. Наш магнитофон всегда проигрывал записи Эми Грант или Шанайи Твейн. Мы с сестрами придумывали целые танцевальные номера на эти песни и показывали их маме, как настоящее представление.