Артём вновь разливает. Я начинаю отнекиваться:
— Мне хватит. Артём, пожалуйста, умоляю тебя. Зачем я тебе пьяная?
— Надо. Галя, надо. Тебе бабки твои нужны?
Он изгибает бровь, и я фанатею от его мимики. Против воли, разумеется.
Мы снова пьем! Потом обнимаемся и хохочем. Просто так. Болтаем о чем-то неважном. Артёму становится действительно хорошо, он расслабляется, слушает меня, даже отвечает на некоторые вопросы.
И я прихожу в восторг! Возможно, дело в импортной водке, но и сама ситуация нестандартная. Поймите правильно, мужчины такого типа никогда меня не слушали. Да что там! Меня вообще не слушали мужчины, мнение глупой маленькой девочки никого не волновало ни дома, ни на учебе. А тут человек хоть и хам, но занимательный.
— Ты из очень богатой семьи, верно? — спрашиваю аккуратно.
Артём потешается надо мной. Интерес в глазах держится, поэтому уточняю:
— Угадала?
Он пожимает плечами.
— С чего взяла?
— Это твое чувство собственной важности, — объясняю я, жестикулируя. — Оно действует на окружающих убойнее брендов, которыми ты обвешан. Наверное, такому можно научиться, но! — Делаю театральную паузу. Артём ржет. — Ты пьяный сейчас вдупель. А оно никуда не девается. Как и осанка, и жесты. Значит, в крови. Верно?
— Возможно. — Он облизывает губы и пялится на мою шею, ключицы, грудь.
Будоражит. Он так смотрит, что дыхание постоянно сбивается.
— Но ты работаешь, — продолжаю. — Много. Усердно. Нервно. Зачем?
— Твои идеи. Жги.
— Хочешь доказать папе что-то?
Артём качает головой, словно пропуская через себя мой ответ.
— Хорошо, — хвалит. — Но мимо. Все банальнее, Галчонок мой. Безделье опасно для жизни.
Он сказал «мой». Ого.
— Да ладно! — всплескиваю руками.
— Так и есть. Для ментального здоровья, дабы не впасть в депрессию и прочую муть, среднестатистическому мужику необходимо работать от тридцати часов в неделю.
— То есть ты пашешь, чтобы не впасть в депрессию?
— В том числе.
— Да конечно! Ты работал сегодня больше двенадцати часов. В свой день рождения! Спорю, проснулся около шести!
— В пять тридцать.
— Вот. Встать в пять тридцать и приползти с работы в восемь. Мне особенно нравится, что ты искренне веришь, будто это все ради ментального здоровья!
Артём запрокидывает голову и громко хохочет. А я с ним!
— Да что ты понимаешь, пьяная шлюха! — отмахивается он.
Мы снова горячо целуемся. Теперь я уже отвечаю. Обнимаю его, глажу колючие щеки.
Пьяная шлюха ощущает себя красивой. Остроумной. Важной! Модная музыка заряжает энергией. С кем-то другим я бы, наверное, уже умерла от стыда раз восемь, но с парнем, который коротает свой дэрэ в компании пьяной малолетней эскортницы, как-то всё запросто. Не понравлюсь и что он сделает? Отпустит меня домой на три часа раньше?
Артём просит подвигаться на нем, и я подчиняюсь. Пока он не останавливает резко. Сжимает мои колени.
— Тихо, ш-ш-ш. Перестань. — Чуть склоняет голову.
Глаза у него дурные, но по-прежнему умные и напряженные. Такое вот сочетание.
— Иди-ка потанцуй внизу. Не хочу е**ть тебя здесь.
Дыхание рвется. Мы и правда заигрываемся, я ощущаю что-то отдаленно напоминающее... возбуждение. Устыдившись, отвожу глаза.
— Потанцуй. — Артём спихивает меня с колен. — Я буду смотреть.
Киваю. Спускаюсь по лестнице на нижний ярус, где танцпол. Три песни подряд двигаюсь под музыку. Постоянно проверяя, стоит ли он у перил наверху.
Стоит. И мрачно наблюдает.
