– А, ну тогда маза. Твои слова да в уши Рандому…но какой-то он…наглый…
Михаил Васильевич материться начал. Плохой признак. Сейчас Васе достанется. Хотя, с него как с гуся гуталин.
Длинный приземистый дом оказался проходным. В противоположном от меня конце как раз и была устроена конюшня. Здесь вертелось с десяток подростков-половинчиков, шустро рассёдлывающих коней и обтиравших их соломой и тут же менявших попоны на свежие. Здесь тоже витал дух близкой битвы. Два хоббита степенно обходили животных, подвешивая торбы с овсом. Высокие и статные рыцарские кони с превосходством поглядывали на мою лошадь.
– Ах какая великолепная тархангирка! – услышал я из полумрака конюшни смутно знакомый голос… Иеронимус! В груди сразу потеплело. Жив, курилка!
– Вы так считаете эээ…?
– Иеронимус, господин жрец, с вашего позволения!
– Пилигрим, уважаемый староста, маг и целитель. Я прибыл с Магистром на помощь.
– Издалека, видать, – хитро прищурился хоббит, поглаживая мою лошадь по морде. И та, предательница, ткнулась мордой ему в подмышку.
– Эта лошадь – подарок одного хорошего человека…
– Причём, замечательно разбирающегося в этом деле, – половинчик прищёлкнул пальцами.
– Простите, Иеронимус. Я не хотел бы задерживаться, не подскажете, как мне быстрее пройти в лазарет?
– Ах, ну да, – помрачнел хоббит, – я сам отведу вас, там всё равно мои племянники застряли, рук не хватает… Хорошо, что прибыло несколько бессмертных магесс. Они хоть и слабы, но неплохо справляются с простыми ранами.
– А что произошло? К битве ещё готовятся, а уже потери?
– Господин Пилигрим, так вы не знаете? С этого-то всё и началось. Наш господин и сюзерен, мастер Холиен, сгинул десять дней назад у Джордана. С того времени и повадились к нам эти «Уравнители». Сначала это были вылазки разрозненных отрядов. То овин подпалят, то на стройке крепости саботаж устроят. И всё ночами. Днём-то им отряды наёмников и орденцев подойти не давали. Я тут, вчера на закате, как раз во время смены караулов, попытались двумя отрядами прорваться. Лошадей увести хотели. Мы бы не дали, но в этот раз у них не только ассасины, но и маги в отрядах были. Сожгли одну сторожевую башню, недостроенные северные ворота. И, самое обидное, народу побили-покалечили, почём зря. Рыцари-то к боевой магии привычные. Амулеты, эликсиры, кони у них, опять-же, заговорённые. А мои конюхи, да гномы-строители в основном мирные жители… Эх, да что там! Пятерых схоронили. Лошадей попортили, супостаты. Мы до утра их вылазки отбивали. А они всё куражились, кричали, что завтра, то бишь, сегодня конец нам всем настанет, когда их главные приедут. Лейтенант орденцев людей за ворота ночью посылать запретил, за помощью в майорат послал. Вот, готовимся, – горькие складки легли в уголках рта старика. Я же, сцепив зубы, продолжал идти за половинчиком, который привёл через некоторое время нас к грязно-серой палатке, располагавшейся между штабелями грубо ошкуренных брёвен и слежавшимся холмом из земли, вынутой видимо при строительстве землянок, и так и не убранной по причине других забот.
– Спасибо, мастер Иеронимус, не могу вас задерживать, дальше я сам…
– Да хранят вас лесные духи, мастер Пилигрим, раненые как раз в этой палатке.
Я раздвинул полог, заходя с яркого света и чуть не столкнулся с кем-то выходившим из палатки. Мда, а сегодня, пожалуй, день встреч со старыми соратниками. И что им эта деревня, мёдом намазана!
