– Нуда! Имею определённый опыт врачевания в селе Синие Быки. А вы, как я понял, Игнат Аркадьевич, переквалифицировались в настоящее время и стали профессиональным вампиром.
– Я категорически возражаю против ахинеи, которую ты несёшь, Мурашов! Я даже протестую против такой постановки вопроса и неверного, антинаучного определения категории моего физического состояния!
– Но я в своих утверждениях основательно опираюсь на фактический материал.
– На какой ещё фактический материал? Ты же, чёрт возьми, Филипп медик, врач, материалист! Что за чепуху ты городишь? Ты хотя один раз в жизни видел вампира?
– Нет. До внезапной встречи с вами не видел.
– Какой я тебе вампир?
– Я не знаю, какой. Я в классификации вурдалаков и упырей совершенно не разбираюсь. Но если вы сожрёте лечащего врача-хирурга из славного села Синие Быки, то лишите медицинской помощи несколько тысяч человек. У нас ведь почти город или, в крайнем случае, посёлок городского типа.
– Твоё поведение меня раздражает и настораживает, – Лопатов пальцами правой руки почесал бороду. – Ты меня пугаешь, Филипп! Я должен тебя съесть?
– Ну, может быть, не целиком сожрать, а только мою кровь выпить. Это однозначно. Правда, имеются у нас в селе и другие медики со специальным высшим образованием.
– Не сомневаюсь.
– Предполагаю, что они… на вкус тоже хороши или даже лучше, чем я.
– Ты рассуждаешь, Филипп, как сектант.
– К тому же, среди них много таких, которые больше уважают не пациентов, а их деньги. Наличными. Их можно жрать. Правда, и тоже жалко. Пусть они хреновые, но люди. А я – настоящий и талантливый врач.
– Жуткое самомнение! Полное отсутствие скромности! Разве я тебя и всех вас этому учил?
– А чего скромничать? Я уверен, что без меня селу не очень хорошо будет. Моя супруга Алевтина и ещё несколько самоотверженных, славных врачей не справятся с огромным объёмом работы. А сейчас вот, под каждым кустом затаился брендовирус. Он почти такой же страшный и непредсказуемый, как гражданская война.
– Под каждым кустом, Филипп, затаился проходимец на проходимце.
– Предупреждаю вас, Игнат Аркадьевич, что я не только хирург, у меня – широкий профиль. А если вы хотите мне что-то сообщить, то давайте сядем друг от друга подальше, и я возьму в руки вот эту большую палку. Так надёжней будет. Я буду бороться за свою жизнь до последней капли… крови. Мы, Мурашовы, народ героический.
Пожав плечами, Лопатов устроился в метрах пяти от собеседника на стволе поваленного дерева. Мурашов нашёл пенёк, довольно удобный для сидения. Поднял с земли и сухой дубовый сук. Он твёрдо решил, в случае необходимости, активно и храбро сражаться с вампиром
На пороге дома Мурашовых всё ещё стоял Веткин. Никак не мог уйти. Жестикулировал руками. Говорил. Скромная и культурная Алевтине вынуждена была слушать бред старика, но только до тех пор, пока не лопнет её терпение. Но её внутренний и внешний протест, пусть медленно, но нарастал.
Но пока она сидела на стуле и поглаживала пальцами виски. На столе – таблетки, конечно же, успокоительные. Алевтина проглотила одну из них, запила водой.
В дубовом бору продолжалась непростая беседа Мурашова и Лопатова.
– Не стоит заранее опрометчиво переживать, Филипп! – сказал Игнат Аркадьевич.– Всё и совсем скоро будет происходить совершенно по-другому. Каждый в этом селе, конечно, бессмертным не станет, но доживёт до глубокой старости и уйдёт в мир иной здоровым и, возможно, в приподнятом настроении.
