Она ошиблась. Человек как раз ему исповедовался. Флоренс пыталась поспешить уйти, но никак не могла найти полироль. И продолжала искать несчастную полироль, не в силах избежать голосов. Сначала до Флоренс не доходило, что именно она слышит. Думала, это какая-то шутка. Но нет. Мужчина умолял отца Маккрини отпустить ему грехи. Холодок пробежал по спине Флоренс, когда она, цепенея от ужаса, слушала, как тот подробно описывает свой грех. Ее даже тошнило, и она промокала себе лицо холодной водой. Этот человек умолял отца Маккрини поклясться, что выполнит свою клятву и никогда никому не расскажет о том, что сейчас слышит. Маккрини заверил его. Мужчина намекнул, что вернется.
В течение следующих недель Флоренс мучила нерешительность. Ей не хватало духа сказать святому отцу, что она знает. Не могла, и все. Между тем тот человек вернулся. Без предупреждения. Однажды Флоренс увидела, как он уходит, и мысленно отметила это. Она его запомнила по своеобразным татуировкам на руках.
Шли дни, и совесть кричала ей в голос: «Скажи, скажи кому-нибудь!»
И она это сделала.
Когда в метро похитили того трехлетнего мальчика, Флоренс позвонила репортеру «Сан-Франциско Стар», который писал об убийстве Таниты Мари Доннер.
Но он ей не поверил. Она это знала. И не могла его винить. Но при этом не знала, что делать. Что, если тот мужчина похитил и мальчика? Ответы Флоренс искала в облаке пара своего чайника. И нашла одно: ей нужно предоставить доказательства. Господь указывал ей путь.
«Ну-ка иди, шевелись».
У нее было несколько секунд. Пока бежала вода, Флоренс открыла сумку и вынула оттуда миниатюрный диктофон, который купила месяц назад на случай, если этот человек когда-нибудь вернется. Теперь он был здесь, и она была готова. Флоренс установила громкость и нажала кнопку записи, как показывал продавец. Загорелась красная лампочка, и она, подойдя к старому картотечному шкафу у стены, подвесила диктофон на гвоздь под лючком. Затем она заперла дверь и прикрыла воду.
Голоса в воздуховоде плыли, жестяные и призрачные.
– Ну же, – подбадривал голос Маккрини.
В ответ тишина.
– Не бойся, сын мой. Здесь сейчас незримо присутствует сам Господь.
Молчание.
– Я помогу тебе начать. «Благослови меня, святой отец…»
– Отец, это я, – выговорил убийца Таниты Доннер.
– Можешь меня прикрыть? – заметив Энн и Зака в приемной «Стар», спросил Рид у Молли Уилсон. Та перехватила его взгляд, прикованный к жене и сыну.
– Да пожалуйста, – согласилась она, не отвлекаясь от печатания. – Только мне скоро на интервью с ФБР, по Беккеру.
Проведя рукой по волосам и затянув галстук, он вдруг занервничал.
– Привет, пап! – подскочил Зак. Должно быть, подрос еще на дюйм. Одет в толстовку, джинсы и кроссовки, на голове бейсболка «Джайантс» задом наперед, а сам весь так и сияет.
– Привет, здоровяк. – Рид обнял сынишку.
– У тебя точно сегодня есть время? – оглядела Энн суматошный отдел новостей. – Может, ты занят?
– Да ну. – Рид провел их в пустую комнату. – Хорошо выглядишь, Энн.
Сейчас она отращивала свои каштановые волосы, а одета была в шелковую куртку пастельных тонов, которая в сочетании с брюками и жемчужным ожерельем воплощала образ успешной бизнесвумен. Ее недавно вылощенное скрабом лицо, мягкость губ, рельефные скулы и прекрасные карие глаза – все излучало ту самую женщину, в которую Рид в свое время влюбился – любовь, ныне воплощенная в их сыне.
