Читать онлайн Ирма Гринёва - Если бы… Раньше бы…

ПРЕДИСЛОВИЕ

…Голубые глаза встречаются примерно у 20% населения Земли.

Голубые глаза означают холодность натуры, отстраненность и обособленность от окружающего мира. Чем чище цвет глаз, тем сдержаннее в проявлении своих чувств их обладатель. Часто такие глаза встречаются у талантливых, оригинальных, одаренных людей с неординарным подходом к действительности. Голубоглазые люди – это творцы. Их интеллект выше, чем у представителей с другим цветом глаз.

Голубоглазые молниеносно, без тени сомнений принимают решения, а при изменении обстоятельств не теряются, быстро адаптируясь к ним. Они довольно требовательны, строги по отношению к себе и окружающим. Для достижения цели они готовы на все. И дело не только в упрямстве, которое, несомненно, им присуще. Голубоглазые люди не получают, да и не ждут подарков судьбы. Они не выигрывают в лотерее, у них нет нужных влиятельных знакомых. Они всего достигают сами.

Под внешней отстраненностью может скрываться сентиментальность, романтичность, однако не всем удается пробиться к ней, поэтому часто голубоглазые остаются непонятыми, одинокими. Таким людям свойственна обидчивость, даже по пустякам, ранимость, повышенная чувствительность, которые они тщательно пытаются от всех скрывать.

Мифы утверждают, что голубая палитра радужки глаза была у богов. Но самый удивительный и поразительный факт (и тому есть доказательства), что первые фараоны были все как на подбор, высокими, белокожими с длинными бородами и,,, голубыми глазами. Древнекитайские легенды повествуют, что китайские императоры ведут свою родословную от богов с голубыми глазами и светлыми волосами. В «Рамаяне» – важнейшей священной книге индуизма, в описании облика Кришны назван цвет его глаз – голубой.

Не пора ли решиться? (продолжение рассказа «Куда смотрят мужики?» из сборника «Зеленые глаза»)

А сколько ещё неизведанного! или Игра в кошки-мышки

Настоящая итальянская жена

Найду! Обниму! Не отдам никому!

Любовь стоит того, чтобы ждать

Чистой воды блеф

Всё, возможно, будет не так уж и плохо!

Ты ворвалась в мою жизнь непрошено…

А если это любовь, то…

Наш неоконченный роман

Так вот она какая – любовь! (продолжение рассказов «…И мы станем единым целым» из сборника «Зелёные глаза» и «Благодаря и вопреки» из сборника «Карие глаза»)

Пять слов на букву «Л»

Все цветы в твоих руках

Кто бы мог подумать?

Молчун ты мой любимый!

Она сказала: «Нет!»

Приди в такое время…

Встретимся во снах

Помощь и защита равняется любовь?

Если бы… Раньше бы…

Если бы… Раньше бы…

Если бы ты знал, как я люблю тебя,

Как хочу вновь оказаться в твоих объятиях.

Если бы ты знал, как я ненавижу себя

За то, что таю в твоих объятиях.

Если бы ты знал, как я люблю тебя,

Как хочу вновь чувствовать твой сладкий поцелуй на своих губах.

Если бы ты знал, как я презираю себя

За то, что терплю грубые слова, слетающие с твоих сладких губ.

1

Да, с погодкой им сегодня явно не повезло. К вечеру похолодало, поднялся злой колючий ветер, накрапывал дождь. Джессика^>1 посматривала на надутые губы сестры и молилась, чтобы они с сестрой побыстрее зашли в тёплое помещение пиццерии.

Длиннющая очередь на вход поначалу Джессику не смутила. Она и не такую очередь сюда отстаивала. Подумаешь, номер 169! У неё и побольше номера были! Но сначала очередь двигалась довольно бойко, и Патрисия^>2 не выказывала недовольства, с любопытством рассматривая людей в очереди. А здесь вперемежку стояли и люди в возрасте, и молодёжь. Одетые вполне презентабельно и нарочито небрежно. В дорогой брендовой обуви и повидавшей виды, изрядно поношенной.

А потом очередь застряла. Как назло, в двух шагах от вожделенной двери, за которой начиналось тепло. Развернуться и уйти было как-то обидно. Да и куда бы они сейчас могли попасть? В приличные рестораны столик на вечер надо было заказывать заранее. Это тебе не пиццерия «ComeBackAgain!» («Возвращайтесь снова!»), где вполне демократичным ценам соответствует демократичное отношение к клиентам – все они равны, потому и стоят в общей очереди. И одеты они с сестрой не для посещения ресторана – джинсы, кроссовки, толстовки. Кто их туда пустит в таком виде? А есть хотелось, жуть как! Особенно, когда подобрались к двери так близко, что при каждом входящем внутрь и выходящем оттуда, нос щекотали острые, пряные соблазнительные запахи, от чего кушать хотелось ещё больше.

Джессика ещё раз покосилась на нахохлившуюся от холода Патрисию и в порыве раскаяния обняла её, стараясь передать ей частичку своего тепла.

– Пат, потерпи ещё не много. Скоро зайдем.

– Ну, смотри, если твоя «бомба» окажется пшиком, я тебе такое устрою! – пригрозила сестра.

Джессика и сама уже не была уверена, что её бомба такая, уж, бомба, чтобы ради неё мёрзнуть в эту мерзкую погоду на улице. Просто она любила иногда подшутить над Пат. Дело в том, что её двоюродная сестра была снобом, но категорически не хотела этого признавать. Поэтому Джессика периодически устраивала ей небольшие приключения, подвергающие снобизм Патрисии испытаниям. В детстве и на рыбалку её таскала, и в походы с ночевкой в палатке. Однажды даже на путешествие автостопом уговорила. Патрисия морщила носик, но стоически переносила трудности, желая доказать сестре, что никакой она не сноб.

Когда их, наконец, запустили в зал, плотно уставленный маленькими столиками, между которыми пришлось лавировать полубоком, чтобы добраться до своего места, Пат возмущенно прошипела:

– И ради этой забегаловки ты заставила меня мёрзнуть целый час в очереди?!?

– Подожди, вот сейчас принесут пиццу, и ты не только пальчики оближешь, но и захочешь их съесть! – добродушно ответила ей Джессика.

– Ну, конечно! – фыркнула Патрисия, уже начиная оттаивать в тепле и телом, и душой, но продолжая держать фасон.

Вообще-то, она обожала вылазки с сестрой. Сама бы на них ни за что не решилась. Потому что была… трусихой, а не снобом, как считала Джессика. Ещё долго потом, когда очередное приключение благополучно заканчивалось, она лежала в своей мягкой постельке в полной безопасности и перебирала в уме драгоценные моменты. Над какими-то хихикала. От каких-то обмирала от страха, представляя себе, как плачевно они могли закончиться. Особенно когда бесстрашная Джессика тащила её в горы и обманывала, ставя на краю обрыва. Глядя потом на фото, у Патрисии останавливалось сердце.

– А меню в этой забегаловке не предусмотрено? – продолжила она ворчать.

– Я уже сделала заказ, – широко улыбнулась Джессика.

Джессика тоже согрелась, и к ней вернулось прекрасное настроение, так соответствующее её заводной, неунывающей натуре. Кроме того, им повезло – их усадили в центральном ряду столиков, где каждый был отгорожен от соседних невысокой перегородкой. Хоть и невелико препятствие, но у сидящих за таким столом создавалась впечатление, что они находятся в отдельном кабинете, этакая иллюзия интимности. Маленькая компенсация Патрисии за страдания в очереди и уступка её снобизму.

– Даже выбрать мне не дала! – возмутилась Пат.

– Тут меню небольшое. Я его наизусть знаю, – поспешила успокоить сестру Джессика, – В следующий раз другое попробуешь. У них всё вкусное.

– Ещё чего! Второй раз я сюда ни за что не приду! Вечно я на твою удочку попадаюсь! Больше такого не случится!

Джессика опустила голову, скрывая улыбку. Пат так грозилась после каждого их приключения, но потом неизменно опять с головой окуналась в очередное вместе с сестрой.

– Давай уже, рассказывай! – ворчливо приказала, между тем, Патрисия и ехидно добавила, – А то потом у тебя рот будет занят облизыванием пальцев.

Джессика не стала отвечать на колкость сестры, приступила к рассказу, начав с вопроса:

– Помнишь, к кому ты отправила меня на свидание вслепую вместо себя три года назад?

Патрисия подняла на сестру недоумённый взгляд и пожала плечами.

– Ну, куда тебе помнить! Ты столько раз просила тебя заменить! То ты влюблена в своего сокурсника, то в диджея, то в гонщика. В тот год, кажется, это был твой препод по истории искусства…

Патрисия, действительно, при всей своей внешней холодности, была натурой тонкой, увлекающейся, а потому – влюбчивой. Влюблялась исключительно в тех, кто, по мнению её отца, не имел права подходить к ней и на пушечный выстрел. Будто и в этом вопросе доказывала сестре, что она не сноб.

Впрочем, также быстро, как влюблялась, она и остывала. Только потому дядя Джо^>3 закрывал глаза на увлечения своей единственной дочери. Но в то время, 3 года назад, он предпринял первую попытку составить Пат «правильную» партию, о чём Джессика решила ей напомнить:

– Ну же, вспоминай: ты влюблена в преподавателя в колледже, а твой отец озабочен своим бизнесом. И он отправляет тебя на свидание к кому… К кому?

– Вспомнила! – радостно воскликнула Пат, – К Альберту^>4 Муру из «Электроник Пасифик»!

– Умничка! – похвалила сестру Джессика (в их тандеме с двоюродной сестрой Джессика хоть и была младше на два года, но чувствовала и вела себя, соответственно, как старшая, а потому частенько позволяла себе снисходительный тон в разговорах с Пат) и добавила как бы между прочим, – А теперь он мой начальник.

– Но как? – изумилась Патрисия, отвиснув после паузы, во время которой переваривала последнюю фразу сестры, – Ты же сказала, что пошла туда на стажировку только потому что там сменился гендиректор!

– Сменился-то он сменился, только оказался тем же, с кем я была на свидании. И звать его на самом деле Фрэнсис^>5, а не Альберт.

– Они братья-близнецы?

– Они братья, но не близнецы. Я проверила. Альберт старше Френсиса на пять лет. Помнишь, я тебе ещё тогда сказала, сразу после свидания, что гендиректор «Электроник Пасифик» выглядит как молокосос в пиджаке с чужого плеча? Да, и фамилия у него другая – Бернет, а не Мур, видимо, он записан на фамилию матери. Из-за фамилии мне в голову не пришло тщательно проверить его связь с семьёй Мур.

– Как же так вышло, что он был на свидании вместо брата?

– Да также как и у нас с тобой. Я пошла вместо тебя, он пошёл вместо брата.

– Джес! Что ты будешь делать? А вдруг он тебя узнает и зарубит твою стажировку? Как же твоя мечта об Англии?

– Да как он меня узнает?! Я же тогда рокершей прикинулась – лицо под слоем макияжа, на голове огненный парик, юбка по «не балуйся», чулки в сеточку. Я когда в зеркало посмотрелась – сама себя не узнала! Кроме того, я проверила – он страшный бабник. Знаешь, сколько у него связей было за эти три года?! О! Не сосчитать! Он меня и не вспомнит. Я даже думаю, – лукаво поглядывая на сестру, продолжила Джессика, – не замутить ли мне с ним сейчас? Только не знаю – в том своём обличье или в натуральном виде? Как думаешь, весело будет?

– Да ну тебя! Вечно ты такая – ничего не принимаешь всерьёз. Наше с тобой будущее под угрозой, а ты очередное приключение задумала…

– Да ладно тебе, успокойся, моя влюбчивая, но серьёзная сестра! Когда увижу угрозу, тогда и буду думать… А! Вот и наша пицца! Приступим?

* * *

Фрэнк уже облизывал пальцы, когда за перегородкой поменялись соседи. Сначала, когда трескотня то ли китайцев, то ли корейцев сменилась щебетаньем девушек, он особо не вслушивался. Так, отметил краешком сознания, что его первая реакция на «ComeBackAgain!», когда его затащил сюда брат, была такая же, как и у гномихи-Ворчуньи. Её подругу Фрэнк определил как гномиха-Весельчак. Не потому что подруги были маленького роста (он их не видел, только слышал), а потому, что одна их них всё время ворчала, а вторая над ней посмеивалась, и у него поневоле в голове возникла ассоциация с гномами Ворчун и Весельчак из знакомой с детства сказки «Белоснежка и семь гномов».