За сорок восемь часов моего пребывания в доме Джарелла много чего случилось, а я все топтался там же, откуда начал.
Во вторник я пригласил Треллу на ленч к «Рустерману». Предприятие, надо сказать, немного рискованное, поскольку там меня хорошо знают, но я предупредил по телефону Феликса, что расследую одно дело под вымышленной фамилией, и попросил его передать всем остальным, что они меня не знают. Однако, как только мы переступили порог ресторана, я пожалел о том, что пригласил ее именно сюда. Естественно, все, начиная от швейцара и кончая самим Феликсом, знали к тому же и миссис Джарелл, поэтому я не могу вменить им в вину любопытство. Тем не менее все прошло очень хорошо, за исключением того момента, когда Бруно принес счет и положил рядом карандаш. Официант кладет карандаш лишь в том случае, когда он уверен, что ваш кредит в порядке. Я умышленно оставил этот факт без внимания, надеясь, что Трелла ничего не заметила, и, когда Бруно принес сдачу с двадцати долларов, жестом дал ему понять, что он может оставить ее себе.
Во время ленча она сказала одну вещь, которую, как мне показалось, стоило приобщить к делу. Я заметил, что мне, очевидно, следует извиниться за свой опрометчивый вывод, касающийся наблюдения, будто Джарелл недолюбливает свою невестку, на что она ответила: извиняйтесь сколько угодно, но только не потому, что он опрометчив, а потому что ошибочен. Трелла пояснила, что ее муж не недолюбливает Сьюзен, а испытывает к ней слишком жаркие чувства. Ладно, сказал я, в таком случае приношу извинения за то, что перепутал. Но что это за чувства?
– Ради Бога, перестаньте разыгрывать из себя невинность! Вы только вчера стали его секретарем, а уже провели все утро на балконе с Лоис и пригласили меня к «Рустерману». Ничего себе – секретарь.
– Но ведь его нет. Мне было велено убивать время.
– Когда он вернется, обо всех делах ему доложит Нора, о чем вам прекрасно известно. Я не дурочка, Ален, в самом деле не дурочка. Я была бы очень сообразительна, если бы не моя жуткая лень. Возможно, вы лучше осведомлены о делах моего мужа, чем я. Ладно. Так вот, представьте себе, она его высекла.
– Что касается моей невинности, то я, как секретарь, обязан ее разыгрывать. Что же касается моей осведомленности относительно дел вашего мужа, то я и не знал, что Сьюзен его высекла. Вы присутствовали при этом?
– При этом никто не присутствовал. Только не подумайте, будто она высекла его самым обыкновенным образом – она этого делать не станет. Не знаю, как уж она это сделала, быть может, одним взглядом. Она может своим взглядом либо испепелить, либо вселить надежду. А я и не подозревала, что женщина в состоянии испепелить его взглядом – я думала, для этого нужна раскаленная кочерга. Правда, это до того, как я узнала Сьюзен. Она уже успела околдовать вас?
– Нет. – Я и сам не знал, лгу или говорю правду. – Я не уверен, что правильно вас понял. Если мне надлежит понимать вас в буквальном смысле, то я достаточно невинен для того, чтоб быть шокированным. Сьюзен ведь жена его сына.
