Когда началась коммерческая программа, Сьюзен потянулась к креслу справа, на котором лежал пульт дистанционного управления, и звук и изображение исчезли. Стало еще темней. Белый овал лица повернулся в мою сторону.
– Что бы вы хотели посмотреть, мистер Грин?
– Мне безразлично. Мистер Джарелл меня отпустил, остальные играют в карты, Я услышал, что здесь работает телевизор, вот и забрел на огонек. Что вы, то и я.
– А я просто убиваю время. В десять тридцать ничего интересного не бывает.
– Тогда оставим его в покое. Не возражаете, если я включу свет?
– Не возражаю.
Я включил свет и вернулся на прежнее место. Теперь я видел выражение ее лица. Мне показалось, что она силится выдавить улыбку, но это у нее плохо получалось.
– Если я вам мешаю…
– Вовсе нет. – Это было сказано едва слышно и как-то не то застенчиво, не то вкрадчиво. У меня создалось впечатление, будто она что-то недосказывает. Причем очень важное. – Поскольку вы здесь поселились, хорошо было бы познакомиться с вами поближе. Мне интересно, что вы собой представляете как человек. Думаю, вы бы могли рассказать мне кое-что о себе.
– Сомневаюсь. Мне самому интересно знать, что я собой представляю, но я по сей день этого не выяснил.
На ее лице забрезжила слабая улыбка.
– Ага, вы, я вижу, остроумны. Пойдем дальше. В церковь ходите?
– Нет. А разве это обязательно?
– Не знаю, как для вас, я вас еще не раскусила. Я сама туда нечасто хожу. Да, я заметила, вы не ели за обедом салат. Вы не любите салат?
– Люблю.
– Ко всему прочему, вы еще и чистосердечны. Вам не понравился наш салат. Я все собираюсь поговорить по поводу его приготовления с мачехой моего мужа, но никак не решусь. По-моему, я делаю успехи: вы остроумны, чистосердечны. Кстати, мне тоже очень бы хотелось блистать остроумием. Вы не могли бы меня этому обучить?
– Позвольте, но в вашем вопросе заключаются три теоремы, требующие доказательства: первая – я остроумен, вторая – вы нет, и третья – вы могли бы у меня научиться. Это для меня слишком сложно. Не могли бы задать что-нибудь полегче?
– Виновата. Я как-то сразу не сообразила… – Она бросила взгляд на свои наручные часы. – О! Совсем забыла! – Она вскочила с кресла и теперь смотрела на меня сверху вниз. – Я должна позвонить одному человеку. Прошу прощения, если я вам надоела, мистер Грин. В следующий раз вопросы мне будете задавать вы.
Она скользнула к двери и вышла.
Я опишу вам в точности все, как было. Я не осознал, что тоже вскочил со своего места, до тех самых пор, пока не очутился на полпути к двери. Тут я остановился и поклялся сам себе, что не сойти мне с этого самого места, если у меня не было ощущения, будто она потащила меня за собой на цепочке. Обернувшись на кресло, в котором я только что сидел, я понял, что прошел добрых десять футов, прежде чем осознал, что делаю.
Я остановился на пороге и задумался. В эту комнату я вошел с намерением хоть что-нибудь о ней узнать, а кончилось все тем, что я автоматически вскочил с места и бросился за ней, словно какая-то болонка. Но самое страшное заключалось в том, что я не мог объяснить, почему я так сделал. Не скрою, я с удовольствием поддаюсь женским чарам и наслаждаюсь всем тем, что за сим следует, но я должен понимать, что со мной происходит. Я не желаю, чтобы меня дергали за ниточку, которой я не вижу. К этой же особе, помимо всего прочего, у меня был еще и чисто профессиональный интерес.
