Черные волосы незнакомки с причала заплетены в неряшливую косу, ее глаза совершенно сухие. Кажется, девочку страшно раздражает присутствие постороннего в ее тайном убежище.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, словно обвиняя меня в ужасном преступлении.
– Плаваю, – просто отвечаю я.
И тут мои щеки заливает румянец, потому что до меня доходит, что на мне надето. Я кидаюсь под скамейку, выхватываю оттуда позаимствованную футболку и натягиваю ее через голову.
– Лагуна закрыта для посещений, – говорит девочка.
Внезапно я понимаю, почему она кажется мне знакомой: мы вместе прибыли сюда на пароме. Она еще плакала, сидя на скамейке.
– Ты намеренно причиняешь себе боль? – спрашиваю я.
– Как и весь остров, – продолжает девочка, словно не слыша моего вопроса. – Из-за вируса ввели комендантский час с двух часов дня.
Я смотрю на низко висящее на небе солнце и начинаю догадываться, почему Пуэрто-Вильямиль показался мне настоящим городом-призраком.
– Я не знала, – честно признаюсь я и, нахмурив брови, интересуюсь: – Но если на всем острове комендантский час, то что здесь делаешь ты?
Не вынимая рук из карманов, девочка резко вскакивает.
– А мне плевать! – С этими словами она пускается бежать по деревянной дорожке, ведущей от причала в лес.
– Подожди! – кричу я и бросаюсь за ней вдогонку.
Но деревянный настил обжигает мои босые ноги, и, морщась, я вынуждена остановиться в тени. К тому времени, когда я, прихрамывая, возвращаюсь на причал за джинсами и кроссовками, морской лев тоже куда-то исчез.
Только на полпути домой до меня наконец доходит, что таинственная незнакомка говорила со мной по-английски.
Я слышу доносящиеся от дома Абуэлы крики еще до того, как он оказывается в зоне моей видимости. Пожилая женщина стоит на крыльце и пытается успокоить мужчину, который в чем-то с ней явно не согласен. Каждый раз, когда она касается его руки, он разражается потоком испанской речи.
– Эй! – окрикиваю я обидчика, подбегая к дому. Я вижу, как бедная Абуэла сгибается, словно ива, под исходящим от мужчины раздражением. – Оставь ее в покое!
Оба удивленно оборачиваются на звук моего голоса.
Это же тот самый засранец из Центра по разведению гигантских черепах… Опять!
– Ты? – недоуменно выдыхаю я.
– Это не твое дело… – начинает он.
– Думаю, мое, – перебиваю я. – Что дает тебе право кричать на женщину, которая…
– …является моей бабушкой, – заканчивает он.
Лицо Абуэлы покрывается тысячами мягких складочек.
– Mijo[26], – говорит она, похлопывая его по руке. – Габриэль.
Я качаю головой, словно не в силах в это поверить.
– Я Диана, – наконец отвечаю я. – Твоя бабушка очень любезно предложила мне пожить у нее, узнав, что мой отель закрыт.
– Это моя квартира, – заявляет он.
То есть он хочет, чтобы я съехала? Из-за этого они повздорили?
– Моя квартира, – повторяет он, делая ударение на первом слове, как будто я могла не понять с первого раза. – Та, которую ты так бесцеремонно заняла.
– Я могу заплатить. – Достав из кармана пачку наличных, я протягиваю ему бóльшую часть своих денег.
При виде денег Абуэла качает головой и отталкивает протянутую руку. Ее внук Габриэль, подавшись вперед, тихо шепчет ей:
– Tómalo. No sabes por cuánto tiempo serán las cosas así[27].
Пожилая женщина кивает, ее губы вытягиваются в тонкую линию. Она берет деньги из моих рук, складывает пополам и засовывает в карман платья.
Сверкая глазами, Абуэла что-то говорит Габриэлю, и на мгновение у него хватает такта выглядеть смущенным.
