В ответ на шутку Таня улыбнулась, согласно кивая.
Сентябрьский вечер медленно обволакивал мягкий прохладный туман. За окном темнело, в камине уютно потрескивал огонь разгорающихся поленьев. Зажжённые свечи добавляли таинственности предстоящему сеансу «Пересмотра отношений с отцом».
Объяснив Лене принцип работы подсознания и взаимодействия Душ во время «пересмотра», Таня расположилась в стоящем напротив кресле для «сопровождения». У Лены теплилась надежда, что сеанс приоткроет завесу таинственности, став хорошим импульсом для разрешения последующих загадок.
Началом стал вход в медитативное состояние. Не отключая до конца сознательное пребывание в комнате, Лена слышала тихий голос Тани, её рекомендации или вопросы. Главным правилом контакта было общение только с отцом, решительный уход от появляющихся «визитёров», отвлекающих деталей и иных образов в моменте «пересмотра отношений».
Целью взаимодействия с Душой давно умершего отца было отпущенное ему и принятое от него искреннее прощение, как возврат энергии. Осуществление контакта допускало любые эмоциональные и физические проявления. Практическое применение метода за много лет показало, как глубоко спрятанные обиды, скопившиеся и утрамбованные годами в пласты забвения, вскрываются словно «нарыв», сопровождаясь резкой ноющей и ломящей болью, судорогой, криком, плачем навзрыд.
Для Лены всё началось с визуализации образа отца, которого тут же перекрыло пеленой слёз. Её мгновенно окутала глубокая печаль, вышедшая наружу вместе с потоком:
– Я больше тебя никогда не увижу, папа.
Откуда возникла эта щемящая сердце фраза, почему именно она перехватила дыхание и первой вырвалась из груди? Слёзы остановить было невозможно.
Отец успокоил её скорбь:
– Мы скоро увидимся, доченька.
Лену пронзил холод бессознательного страха:
– Когда мы с тобой увидимся?
Ответ отца тут же возник в её голове:
– В пятьдесят лет.
Она словно рухнула в пропасть:
– Папа, ты хочешь сказать, что мне жить осталось всего полгода?
Отец настаивал:
– Мы с тобой увидимся в пятьдесят лет.
Слова отца обрушили её в бездну, и причина такой реакции была в буквальности восприятия информации. Истина оставалась для неё тайной.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга сквозь прозрачную стену небытия, разделяющую их миры. Но постепенно от отца стали доноситься, словно эхо, слова сожаления о том, что он не сказал и не дал при жизни. В дальнейший разговор с ним стали вклиниваться кони, люди, битвы. Среди хаоса образов, чередующих друг друга, трудно было сконцентрироваться. Так продолжалось, пока Лена не услышала твёрдый голос Татьяны:
– Держи перед глазами образ отца. Ты контактируешь только с ним.
Память Лены послушно визуализировала отца перед внутренним взором. Исполняя роль наставника, Таня продолжала сопровождение «контакта»:
– Твоя задача простить и попросить его прощения.
С тяжёлым вдохом Лена мысленно произнесла:
– Прости меня.
И с выдохом продолжила:
– Прощаю тебя.
Тем временем от отца, стоящего на возвышении за стеной дождя, пришла не вербальная информация:
– Доченька, иди на Ильмень озеро. Оттуда Род наш.
Приглядевшись, Лена отчётливо увидела, что их разделяет вовсе не дождевая вода, а рунические письмена, пробегающие сверху вниз призрачной широкой лентой. Она не успела задать вопрос о рунах, как тот её опередил:
– Доченька, вспоминай, ты ведала эту грамоту. Ты наследница Родовой памяти. Перед тобой откроются сотни дверей. Владения твои обширны, богатства нескончаемы. Ты только сумей прочитать.
