В ответ отец обнял её:
– Я тебя тоже люблю дочка. Не стремись всё узнать сразу – ты ещё не готова. Твоя Душа может выдержать любое испытание. Тебе предстоит понять иной смысл происходящего, и тогда дорогое тебе потеряет ценность. Расставшись со всем, ты будешь учиться жить заново. Ты открыла дверь в будущее, только не забудь закрыть в прошлое.
Внимая его словам, Лена сокрушённо покачала головой:
– Пап, опять загадки. Скажи, разве это не одна и та же дверь, если у неё по одну сторону прошлое, а по другую – будущее.
Отец едва улыбнулся:
– Ты спросила, что происходит с тобой. Происходит то, что находится между дверью в прошлое и дверью в будущее.
Догадавшись, о чём говорит отец, Лена уточнила:
– Настоящее?
Он качнул головой:
– Ты спешишь проскочить его как тамбур, а всё меняется здесь. Живи в настоящем! Ты бунтарь! Перестань спорить, прислушайся к своей Душе. Ты её не слышишь, от того и путь твой труден. Доверься ей!
Отец сделал паузу, продолжив через короткое время:
– Доченька, после того, что ты пройдёшь, ты будешь очень счастлива, поверь. Ты всё выдержишь.
Лена не успела спросить у отца, что предстоит «выдержать», да и вряд ли он ей сказал бы. Его образ растворился в потоках света. Вздохнув с облегчением и благодарностью, она открыла глаза, на неё, улыбаясь, смотрела Татьяна.
Утро Лена встретила приливом сил. Наступившее облегчение после сеанса наметило тонкую грань между сном и бодрствованием, но это была лишь грань.
Короткий трёхдневный визит к подруге завершался. Погостив ещё один день, ранним утром Лена выезжала автобусным маршрутом в Москву. На протяжении всего пути она продолжала внутренний монолог, не переставая думать о том, что с ней происходит. К ней возвращалось то самое дурацкое эйфорическое беспокойство. При этом она уже испытывала полное безразличие к тому, что может разрушиться до основания вся налаженная, привычно предсказуемая и ставшая бесцельной жизнь с мужем.
Дело было вовсе не в том, что она готова была пуститься во «все тяжкие», убегая от смертной скуки с ним. И уж точно причиной этого её состояния было ни появление в жизни кого-то, с кем вдруг стало невероятно «весело». Напротив! Она с глубоким сомнением не понимала роли Алексея в своей жизни. Вселившееся в неё беспокойство вряд ли можно было назвать влюблённостью. Она по-прежнему не помнила его лица, хотя в медитации видела довольно отчётливо.
Комфортабельный междугородний автобус сокращал расстояние со столицей, периодически сбрасывая и набирая скорость. Неровности дороги сказывались монотонностью покачивания пассажиров в креслах. Гул голосов сливался с музыкой, исходящей с экрана телевизора, что висел над проходом в салоне. Снова и снова прокручивая события, начавшиеся в конце июня, Лена пыталась установить логическую цепочку, ускользающую от понимания. Но, приходя к невозможности что-либо себе объяснить, возвращалась в недавнее прошлое. Ей вспомнился Танин дом и «разговор с отцом», где он сказал, что ей надо идти на Ильмень озеро.
Медленно перебирая пальцами край оконной шторки, Лена прислонилась лбом к стеклу, начиная размышлять вслух. Глядя в мелькающие за окном пейзажи она шептала:
– Ильмень озеро, это Новгородская область. Может, слова папы означают, что, приехав туда, я смогу получить какую-то информацию? Не зря же он меня туда направил?
Уловив «боковым» зрением неоднозначный взгляд соседа, направленный в её сторону, и поняв, что проговаривает мысли вслух, она смущённо улыбнулась уголком рта, тут же замолчав. Вопросы в голове чередовались, повторяясь, словно доигравшая до конца виниловая пластинка, с которой забыли убрать иглу.
