«Любовь может убедить тебя в одном, а может совершенно в противоположном, – размышляла Клара. – Передышка способна задуть пылающий огонь, и вот ты уже видишь все в другом свете: то, что раньше казалось малодушием, теперь представляется мужеством, правда видится ложью, жертва палачом, а потом наоборот».
Эсэмэска была легковесной, но было понятно, что Габриэль ждет ее, что он ее любит.
Телефон сообщил о новом послании.
Да, глупо. Но на большее сейчас не способен. Песню передавали по радио, и я чуть не расплакался. (Расплакался, но ни за что не сознаюсь.)
* * *
Он взял ее за руку – первое робкое сближение, на которое согласилась Клара. Она сама еще не знала, как вести себя после бегства.
Отдаться на волю чувств? Сбросить ледяную маску, которой она вооружилась, чтобы еще немного продержать оборону? Но, увидев расстроенное лицо Габриэля, ощутив его беззащитность, Клара прониклась сочувствием. Он был уже не уверенным в себе мужчиной, а мальчуганом, нуждавшимся в любви. Она любила обоих, и мужчину, и мальчугана. Ее тронуло то, что он ей говорил, тщательно подбирая слова, с трудом выдавливая из себя фразы, словно продвигался в темноте, боясь свалиться в пропасть.
Габриэль поцеловал руку Клары и наклонился над столом, чтобы быть к ней ближе.
– Помнишь мою историю о двух речках, которые должны слиться? Ты еще над ней так смеялась…
– Помню, – отозвалась она удивленно.
– У меня есть еще одна.
– Пожалуйста, пощади! – воскликнула она, но улыбнулась.
Габриэль набрал в грудь воздуха и продекламировал, как очень плохой актер:
– Будущее – океан, я исследую не спеша его берег, набираясь мужества войти и поплыть. Мне хочется качаться на волнах, хочется, чтобы они баюкали меня. Не бросайся в океан одна, не отдаляйся от меня. Если поплывешь, я, наверное, брошусь тебя догонять. И возможно, захлебнусь раньше, чем догоню. Или останусь на берегу, буду сидеть и ждать твоего возвращения – я не знаю. Но будь уверена: если ты меня подождешь, если мы подготовим наше путешествие, то пустимся в плавание вместе.
– Да-а, – не могла не улыбнуться Клара, – таланта бездна. И где ты только нашел такого скверного писателя?
– Это я сам написал, а потом выучил, – признался Габриэль, опустив глаза и изобразив предельную скромность, обрадованный донельзя, что Клара немного оттаяла.
– И ты всерьез думал таким образом меня убедить?
– Нет, я надеялся тебя рассмешить. И рассмешил, – объявил он торжествующе.
– Я тебя ненавижу, – сообщила Клара, сдаваясь.
– Я тебя тоже очень люблю. Значит, посидим вместе на песке, посмотрим на волны…
Клара снова рассмеялась.
– И что я, по-твоему, должна сейчас делать?
– У тебя есть выбор: ты можешь поцеловать меня сама или позволить мне тебя поцеловать.
– Предложение не работает.
– Жаль, пропадает заранее подготовленный экспромт.
– А что ты приготовил на случай, если я вдруг встану и уйду?
– Кое-что приготовил.
– Телефон!
Телефон Клары запиликал, сообщая о послании. Габриэль кивнул: читай, мол. Клара недоуменно нахмурила брови. Он поднял руку, которую держал под столом, и показал мобильник.
– Ты?
– Да. Эсэмэска была готова, оставалось только послать.
Клара взяла телефон и открыла сообщение.
Слова не приходят на ум,
Как мне сделать так,
Чтоб ты поняла – я люблю тебя
[5].
Клара больше не сдерживалась, она откровенно смеялась.
– Нет, с чужими песнями у тебя нет шанса.
– Когда упустишь единственный шанс на счастье, трудно найти тот, что его вернет.
